Текущий момент

Я сейчас работаю на восстановлении Свято-Николаевского кафедрального собора, так что на интернет остается только ночь… каждый день, кроме впечатлений о храме, который восстанавливается, я уношу домой воспоминания живых людей. Каждый день становлюсь свидетелем таких сцен, когда не то, что поверишь в связь живых и мертвых, а реально эти нити можешь трогать руками.

Начинается с таких мимолетных сюжетов, когда женщина проходя мимо по улице (а забора строительного между тротуаром и храмом там нет) останавливается и хватает за рукав первого проходящего строителя в каске, и начинает ему кланяться. Другая подходит, называет себя учительницей и просит дать ей кирпич. Пытается засунуть его в сумку, кирпич не лезет, она достает из сумки паспорт, документы, кладет их на строительный мусор, а потом двумя руками втискивает в сумку подаренный ей «на память» кирпич. Мужчина останавливается и начинает рассказывать, что он помнит «тот день», когда разрушали Храм.

И таких, кто помнит, много. Хотя помнят все разное.

Одна женщина утверждала, что Храм не давали разрушать, и потому его разрушили ночью, причем, буквально за одну ночь, так что к утру уже стоял бассейн. Подходила старая цыганка и говорила про какие-то окна, за которые она заплатит деньги. Люди ведут себя многие абсолютно странно, но те, кто работают «на храме», уже так привыкли, что не обращают на эти странности со стороны прохожих внимания, да и при желании нет на это время.

Среди рабочих, которые трудятся здесь, тоже весьма интересные личности, у некоторых — тюремные наколки на руках. Расскажу об одном из них.

Внутри храма, с левой его стороны еще до последних дней находился один из бассейнов — так называемый «лягушатник», где учили плавать детей. Его надо было засыпать, а точнее, забрасывать битым кирпичом и камнями вручную, чтобы уже поверху делать бетонную стяжку — на этой работе я и оказался вместе с Игорем (другие его личные данные указывать не буду). Человек этот в первые дни был совершенно скрытный, непохожий на представителя строительной профессии, больше — на рэкетира, особенно, когда работал в темных солнцезащитных очках. Однако, во время службы в храме, когда крестили детей и когда в одиночестве совершал молитву настоятель — отец Александр, мы прекращали работу, и вот во время одного из таких «перекуров» Игорь рассказал, что работал в морге. Ни о религии, ни о Боге мы с ним не говорили, он вообще уходил от любых упоминаний духовной области, на первый взгляд могло показаться, что передо мной был материалист чистой воды. Но когда я спросил его, не думал ли он, что у покойников, которых он «зашивал», была душа, он каким-то мрачным голосом ответил: «Я не думал, я телом чувствовал их».

Я не буду излагать наш разговор, а просто опишу как бы краткое содержание событий, которые предшествовали приходу его на работу в Храм…