Живописный мир

Взрослые — странные люди. Они очень любят цифры. Когда им говоришь: «Это очень хорошая сказка, почитайте ее», они презрительно морщат нос. Им надо сказать так: «Эта сказка, вышедшая в апреле 1943 года – самое читаемое художественное произведение в мире (Библия и Коран не в счет). Она переведена на 160 языков, а племянники автора никогда не работали, живя на авторские гонорары от книги». И вот тогда взрослые воскликнут: «Молодец писатель! Видать, ценную вещь настрочил». Такие уж они…

Я видел взрослых очень близко. Я даже сам повзрослел. И мне с каждым годом сложнее и сложнее рассмотреть барашка через стены ящика. И всё же я попытаюсь.

— Я знаю одну планету, там живет такой господин с багровым лицом. Он за всю свою жизнь ни разу не понюхал цветка. Ни разу не поглядел на звезду. Он никогда никого не любил. И никогда ничего не делал. Он занят только одним: он складывает цифры. И с утра до ночи твердит одно: «Я человек серьезный! Я человек серьезный!» — совсем как ты. И прямо раздувается от гордости. А на самом деле он не человек. Он гриб.

Парадокс, с которым сталкиваются почти все, кто читал «Маленького принца», заключается в том, что эта сказка не для детей. По крайней мере, если подразумевать под детьми тех, кому не исполнилось хотя бы шестнадцати. Меня «Маленький принц» разочаровал всего лишь раз — и именно в детстве. Разочаровал именно в тот момент, когда я начал им очаровываться, с удовольствием рассматривая в удаве слона и читая о смешных обитателях разных астероидов. Но стоило Маленькому принцу попасть на землю, как динамика книги куда-то исчезла, и я сразу заскучал. Откуда мне было тогда знать, что динамика ушла ВНУТРЬ сюжета, что это не сказка-приключение, а сказка-состояние, сказка-притча? Теперь-то я понимаю, что главного глазами не увидишь, а тогда я раздраженно отложил ее в сторону…

Сегодня большинство литературоведов убеждены: «Маленький принц» – книга не для детей, а для юношества. Я тоже полюбил ее в юности. Вот только понял ли? Юношество слишком падко на романтичную пафосность, на красоту образов, на простые истины, на трагичность, в конце концов. Но проходят годы, мы взрослеем, и со взрослением приходит горечь понимания того, что что-то неуловимо уходит из наших душ — уходит безвозвратно. Экзюпери назвал эту потерю потерей детства.

«Будьте, как дети…», «Все мы родом из детства…», «Куда уходит детство…», «Детство, детство, ты куда спешишь?..» и так далее, вроде бы всем всё ясно. А мне, представьте, нет. Посмотрите на Маленького принца — он во многом совершенно не похож на ребенка. Он мудр, а ребенок мудрым быть не может по определению (он может быть только умным). Во-вторых, герой Экзюпери крайне самостоятелен и постоянно говорит об ответственности. Он живет сам на маленьком астероиде, и каждое утро приводит свою планету в порядок – выкорчевывает ростки баобабов, чистит жерла вулканов, заботится о Розе. Конечно, дети бывают разные, но основная прелесть и особенность детства заключается именно в безответственности и беззаботности. Да и вряд ли Экзюпери призывает нас к тому маразматическому состоянию, которое называется «впасть в детство». Другой сказочник — Толкин — вообще не скрывал своего раздражения, когда речь заходила о детях как особой расе. Автора «Властелина Колец» можно понять – он пытался вывести сказку из гетто детской литературы, и в своих суждениях относительно этого был совершенно прав. Но прав и автор «Маленького принца».

Что же подразумевал Экзюпери, защищая «детское» и иронизируя над «взрослым»? Он знал по своему опыту, что детству всё-таки присущи определенные неповторимые черты. Многие впоследствии вспоминают свои детские годы с характерной теплотой, а воспоминания из той поры всегда яркие и насыщенные. А ведь это потому, что они ПЕРВЫЕ. Приходят в мир дети безгрешными и чистыми – это правда. Но чисты они не в каком-то нравственном плане, а как чистый лист, впитывающий в себя цвета, запахи, слова, образы… Всё это на первых порах воспринимается очень остро и сочно. Мир для детей, как и для первобытного человека, полон загадок и одушевлен. Ребенок постоянно любопытен и удивлен. Его мировосприятие еще цельно, и не делится на научное, религиозное, корпоративное или еще какое-то… Детям знакомы страхи, но не знаком Страх. Окружающий мир для них еще пугающе велик и дети создают свои маленькие мирки-астероиды («…его родная планета вся-то величиной с дом!»), в которых творят свои ритуалы. Взрослые называют это игрой, но для ребенка — это единственный пока способ общения с окружающим миром, попытка понять его и себя, установление первых уз и правил.

Что говорят цветы

Сознание ребенка еще не засорено и очень пластично, легко открыто всему новому. Ученые давно заметили, что интересы детенышей обезьян гораздо шире и разнообразнее интересов взрослых особей, мозг которых будто бы «костенеет» в скорлупе устоявшегося полезного опыта и навыков.

К сожалению, подобное характерно и для взрослых «хомо сапиенсов». Взрослея, мы нарабатываем достаточный слой правил, предпочтений, привычек и стереотипов. Мы перестаем видеть слонов в удавах — мы видим только шляпы. Мы привыкаем к этому миру, и он для нас неотвратимо сереет и скучнеет. Мы видели закат солнца несколько тысяч раз — и он нас не удивляет. И в какой-то момент некоторые из нас – взрослых – вообще перестают СМОТРЕТЬ на закат и звездное небо. Нам показывают слишком много роз, красивых и пустых, но за них не хочется умереть. Мы перестаем чувствовать ритуалы — мы их просто отправляем. Как нужду. Мы придумываем себе развлечения, но они зачастую так же скучны и пресны – ибо не требуют от нас никаких духовных и творческих усилий. Сначала мы думаем, как найти свободное время, а потом — не знаем, как его убить. Нам стыдно, потому что мы бухаем, и мы бухаем, потому что нам стыдно. Все обитатели планет, на которые попадает Маленький принц, — король, честолюбец, пьяница, деляга — заняты глупыми и бессмысленными делами. Даже работа фонарщика, верно и стойко исполняющего свой долг, не способна принести счастья.

***
— А для чего тебе владеть звездами?
— Чтоб быть богатым.
— А для чего быть богатым?
— Чтобы покупать еще новые звезды, если их кто-нибудь откроет.
«Он рассуждает почти как пьяница», — подумал Маленький принц».

***
— Как они спешат, – удивился Маленький принц. – Чего они ищут?
— Даже сам машинист этого не знает, — сказал стрелочник.
И в другую сторону, сверкая огнями, с громом пронесся еще один скорый поезд.
— Они уже возвращаются? — спросил Маленький принц.
— Нет, это другие, — сказал стрелочник. – Это встречный.
— Им было нехорошо там, где они были прежде?
— Там хорошо, где нас нет, — сказал стрелочник.
И прогремел, сверкая, третий скорый поезд.
— Они хотят догнать тех, первых? — спросил Маленький принц.
— Ничего они не хотят, — сказал стрелочник. — Они спят в вагонах или просто сидят и зевают. Одни только дети прижимаются носами к окнам.
— Одни только дети знают, чего ищут, — промолвил Маленький принц. — Они отдают всю душу тряпочной кукле, и она становится им очень-очень дорога, и если ее у них отнимут, дети плачут…

Маленький принц — это тот, кто, становясь мудрым, не пожелал взрослеть. Поэтому он одинок. Поэтому он должен улететь.

Сергей Курий .