Что ни встретишь – зеркало. Находишь в зеркале себя. Один на один себя спрашиваешь: “Что впереди?”, и видишь: то же, что позади. Ты уже близко! Ноги совсем ослабли, и с каждым шагом – длиннее цепи, которые они волокут. Пришло время остановиться и повернуться спиной к стене напротив; пришло время и тебе – встать в очередь за воздухом. Продавец еще видит сны, но его отражения уже выстраиваются в колонну… Ты уже спросил “Кто последний?” и ждешь, что спросят у тебя… Нет, неспроста ты вертел головой в разные стороны света, кружил, пока она не закружится, пока хрусталики глаз не треснут, пока, вдруг, чей-то голос за левым плечом не сказал тебе: “Я за тобой”…
Обернешься ли ты, чтобы узнать, чей это голос?…
***
“Кто же ты?” — спросил он… И в глазах его померкло, когда послышался шорох платья и тихо, но зазывно зазвенели мониста. А потом на мгновение все кругом него вспыхнуло-озарилось пронзающим ярко-огненным светом, и он вдруг вспомнил, как однажды в далеком-далеком детстве, нашел красивую цепочку; ее обронил кто-то на песке, у ручья. Без причины стало стыдно, и он побежал, зажав цепочку в ладони, обгоняя дальние березы, босиком, за тучей. Небо раскалывали молнии, гром гремел, а он потерялся в чистом синем поле; и в легкой дымке закружилась голова, когда прохладным поцелуем дождя стекали капли с волос, шеи, плеч – вниз, лаская кожу все тише, все незаметнее, все нежнее; и сердце переполняло счастье, и цепочка выскользнула из его пальцев…
Вспыхнули и потухли два налитых кровью зрачка.
Скрипнула под навалившимся грузом половица.
Заскрежетал замок чьих-то дверей.
Задребезжало стекло в окне, сначала гулко, затем сильнее, пронзительнее, и, наконец, лопнуло-взорвалось смехом. Раздавшийся звон стекла заглушил крики рассерженных обитателей дома; их лохматые, беспробудные головы стали выглядывать из-за дверей, грозно кивая в сторону гостя. Осколки стекла сыпались и хохотали, разлетаясь и отражая тысячи глаз, смотревших в окно когда-то, и тысячи спин, уплывших туда же, куда уносило его…
счастье.