Протоиерей М.Вейго, «Преображение» (брат, кстати, нашего бобруйского настоятеля): Александр Григорьевич, Вы бываете не только на фабриках, заводах, на стадионе, мы знаем. Вы бываете еще и в храмах Божьих, общаетесь с людьми верующими. За это Вам хочу передать благодарность тех людей, с которыми я общался перед тем как ехать на эту пресс–конференцию. То есть Вы не делите людей на верующих и неверующих. Мы сегодня много говорили о кризисе. Говорили такие слова, что это экономический, политический, финансовый кризис. Но, видимо, есть еще кризис души, мировоззренческий кризис, кризис духовно–нравственный. Об этом говорили и мировые лидеры. Вы, наверное, знаете, Патриарх об этом говорил. Видимо, коснулся этот духовный кризис и нашей страны. Но если он есть, как Вы представляете этот духовный кризис в нашей стране? И каковы пути его преодоления?
А.Г.Лукашенко: Да, мне посчастливилось в этом году встретиться с яркими представителями духовного мира, руководителями католической, православной церквей. Вообще, с нашим Патриархом у меня дружеские отношения еще с давних времен — когда он в Смоленске служил, мы встречались не единожды. У нас очень хорошие отношения. Я даже не могу назвать, что это дружеские отношения, — это что–то большее.
Встреча в Ватикане, может быть, меня в какой–то части удивила. Насколько трепетно к нам относятся католики. Насколько доброжелательно, дружелюбно настроен по отношению к нам Папа Римский. Это я видел. Не просто, знаете, человек протокольно что–то говорит. Он настолько внимательно к этим процессам у нас относится. Он знает о Беларуси все. Значит, интерес очень большой. Я это говорю к чему? С руководителями я встречался или с настоятелями наших церквей, в один голос — кризис духовный. Могу согласиться с ними. Не было бы духовного кризиса, не было бы этого экономического и финансового кризиса. Все у нас здесь, в душе, в наших поступках, в нашем мировоззрении. Поэтому кризис духовный, безнравственность — они привели к этому разворовыванию, коррупции. В Библии не написано «укради». Там написано наоборот. Не убий и так далее. А посмотрите, что у нас творится! Это мы уже явно преступаем Божьи заповеди. Куда дальше? Отсюда все эти кризисы — финансово–экономические, политические.
Часто говорят, что политика — дело грязное. Категорически с этим не согласен. Вот сколько буду я в политике, столько и буду против этого бороться. Я считаю, что политика должна быть искренней, честной. Я знаю, что многие не поверят в то, что я говорю. Вообще можете это вырезать и не показывать . Чтобы не думали, что я использую эту аудиторию для того, чтобы какую–то пропаганду вести.
Я еще раз повторю: я сторонник искренней политики. Я во всем сторонник искренности.
Что касается духовности и безнравственности. Все погрязло в деньгах. И средства массовой информации. Заплатишь дороже — опубликуют, очень много заплатишь — что угодно опубликуют. Что угодно! Вот я хотел бы, чтобы из оппозиционных или негосударственных, как вас называют, кто–то встал и сказал, что я кому–то там через своих… Могут сказать, что кто–то там кому–то платил, я не знаю. Чтобы я кому–то пообещал, а не то что заплатил за какую–то статью, за продвижение какой–то там публикации! Я категорический противник этого, и прежде всего с точки зрения того, что не надо унижать журналистов. Это же унижает, когда ты ему платишь и говоришь: вот это опубликуй, — а этого нет на самом деле. И мне один президент сказал: «Слушай, им надо платить, и все будет нормально и будут в России про тебя хорошо писать, как про меня. И будут на Западе про тебя писать». Увы, наверное, это так. Но мы никогда никому не платили. Никому! И я никому деньги не предлагал. Но, наверное, я слишком слаб, чтобы изменить этот мир.
Посмотрите эту так называемую «мусорку» — интернет. Туда вообще опасно детей пускать. Даже нам, взрослым людям, опасно туда заходить. Это ужасные вещи. И говорят: «Да ничего, разберутся». Да не разберутся! И я помню, как тонко упрекнул государство и меня в том числе Патриарх, а потом и наш владыка Филарет по поводу того, что творится в интернете. Мы вынуждены реагировать и будем реагировать на это. Мы не будем ничего запрещать. Я категорический противник всяких запретов. Но мы сделаем так, чтобы человек, который несет всю эту грязь, отвечал по закону. А запрещать мы ничего не намерены. Поэтому, что касается интернета, порядок будет наведен. Запрета доступа никому не будет, но ответственность будет, так, как в США. Нам далеко еще до Америки в этом плане, в запретах и контроле. Как в Германии, во Франции, — нам далеко. Но в этом направлении мы будем подтягиваться. Никому ничего не запрещая, но жестко регламентируя и спрашивая. А самое главное — критерии и ориентиры потеряны. Не красит меня то, что объявил, наверное, лет пять тому назад тему государственной идеологии, а мы до сих пор этого не нащупали. Я все больше и больше думаю: а может, ничего не выдумывать, взять Библию и по ней попробовать жить…
Пресс–конференция Президента с представителями белорусских СМИ