Прожектор

Фрэнсис Фукуяма. 
Наше постчеловеческое будущее:

Фрейдизм строился на предположении, что душевные болезни, в том числе такие серьезные, как маниакально-депрессивный психоз и шизофрения, по своей природе прежде всего психологические расстройства — результат ментальной дисфункции, случившейся где-то выше биологического субстрата мозга. Этот взгляд пошатнулся после открытия лекарства на основе лития, которое по счастливой случайности дал больным маниакально-депрессивным психозом в 1949 году австралийский психиатр Джон Кейд. Многие из этих больных чудесным образом выздоровели, положив начало процессу, который за пятьдесят лет почти полностью заменил фрейдистскую “речевую” терапию лекарственной. И литий был только началом взрывного периода исследований и разработок в нейрофармакологии, которые к концу века привели к открытию нового поколения лекарств, таких как прозак и риталин — социальный эффект от них мы только начинаем осознавать.

Расцвет психотропных средств совпал с так называемой революцией нейромедиаторов, то есть бурным развитием научного знания о биохимической природе мозга и происходящих в нем ментальных процессах. Фрейдизм можно сравнить с теорией, разработанной группой первобытных людей, которые нашли действующий автомобиль и пытаются объяснить его работу, не имея возможности открыть капот. Они заметят сильную корреляцию между нажатием на педаль газа и продвижением вперед и будут строить теории, что эти два явления связаны некоторым механизмом, превращающим жидкость в движение колес — вероятно, огромной белкой в колесе или каким-то гомункулусом. Но относительно углеводородов, внутреннего сгорания или клапанов и поршней, совершающих это преобразование, они останутся в полном неведении.

Фактически современная неврология подняла капот и дала нам взглянуть, хоть и через узенькую щелочку, на двигатель. С десяток нейромедиаторов, таких как серотонин, дофамин и норэпинефрин, управляют срабатыванием нервных синапсов и передачей сигнала по нейронам мозга. Уровень этих медиаторов и их взаимодействие непосредственно сказываются на нашем субъективном самочувствии, самооценке, ощущениях, страхе и так далее. Их уровни подвержены действиям окружающих обстоятельств и очень связаны с тем, что мы понимаем под словом “личность”. Задолго до того, как генная инженерия станет возможной, знание химии мозга и возможности ею манипулировать будут важным средством управления поведением, имеющим серьезные политические последствия. Мы сейчас уже в разгаре этой революции, и нет необходимости рассматривать научно-фантастические сценарии, чтобы увидеть, как она может пойти дальше.

Возьмем антидепрессант прозак, созданный фирмой “Эли Лилли”, и родственные ему лекарства, такие как золофт “Пфицера” и паксил “СмитКлайн Бичем”. Прозак, или флуоксетин, — это так называемый избирательный ингибитор повторного поглощения серотонина (SSRI), который, как следует из названия, блокирует реабсорбцию серотонина нервными синапсами и эффективно увеличивает уровень серотонина в мозгу. Серотонин — ключевой нейромедиатор: его низкий уровень у людей и у приматов связан с плохим контролем над порывами и неконтролируемой агрессией, направленной на несоответствующие цели, а у людей — еще и с депрессией, агрессией и суицидом.

Поэтому неудивительно, что прозак и родственные ему препараты стали в конце двадцатого столетия заметным культуральным явлением. Книги Питера Д. Крамера “Слушая прозак” и Элизабет Вюртцель “Нация прозака” прославляют это лекарство как чудо, вызывающее чудесные превращения личности. Крамер описывает свою пациентку Тесс, которая, страдая хронической депрессией, завязала мазохистские отношения с несколькими женатыми мужчинами и загнала себя в тупик на работе. Через несколько недель приема прозака ее личность полностью переменилась: свои мучительные отношения она порвала и стала встречаться с другими мужчинами, сменила круг друзей и стала вести себя на работе более уверенно и менее примиренчески. Книга Крамера стала бестселлером и внесла огромный вклад в расширение применения этого лекарства. 

…
Угроза человеку исходит в первую очередь не от потенциально смертоносных машин и технологических аппаратов. Настоящая угроза всегда направлена против сути человека.

Мартин Хайдеггер, “Вопрос о технологии”