— Говоря, что свт.Игнатий «возможность духовного преуспеяния послушника ставил в прямую зависимость от степени духовного преуспеяния его старца» , о. Доримедонт утверждает, что «всегда степень духовного преуспеяния послушника напрямую зависела от степени его веры Христу, которая проявлялась в его послушании живому образу Христа — старцу. Именно эта самоотверженная вера, а не святость наставника, была предпосылкой великого чуда послушания, которое совершал Дух Святый. Искусность старца и общий духовный уровень эпохи всегда имели лишь вспомогательное значение» (С. 27).
— Яркий пример демагогии, не имеющей никакого подтверждения в отеческих писаниях! Святитель Игнатий заранее ответил на это в своих творениях: «Возразят: вера послушника может заменить недостаточность старца. Неправда: вера в истину спасает, вера в ложь и в бесовскую прелесть губит, по учению апостола: Любви истины не приняли для своего спасения,— говорит он о произвольно погибающих.— И за это пошлет (попустит) им Бог действие заблуждения, так что они будут верить лжи, да будут осуждены все, не веровавшие истине, но возлюбившие неправду (2 Фес. 2, 10–12)». Процитировав это место из святителя Игнатия, игумен Никон (Воробьев) пишет своему адресату: «Исключения в счет не идут. Ослицы не часто наставляют на истину, как было с Валаамом» .
В полемике с о.Д. уже приводились евангельские слова: Не может быть ученик больше учителя своего. Отсюда следует: чем больше учитель, тем большего достигнет ученик. Известны в истории монашества случаи, когда духовник передавал своего ученика другому, более искусному наставнику. Действительно, степень духовного преуспеяния послушника святитель Игнатий ставил в прямую зависимость от степени духовного преуспеяния старца. Думаю, что причина этого для читателя ясна: каждый предпочтет найти для себя такого духовного руководителя, которому доверяет, а не такого, который говорит одно, а делает совсем другое.
Если искусность старца не важна, для чего же тогда тщательно искать и испытывать его? Почему бы тогда не принять волевое решение слушаться любого священника или вообще любого православного человека, потому что, «если будем верить», Господь через кого угодно откроет истину? И почему тогда должен быть один старец? Любой священник имеет в себе благодать, любой монах и просто добродетельный мирянин имеют свой опыт духовной жизни, значит, можно спрашивать у всех подряд и всех слушаться, лишь бы была вера! Но это прямо запрещено Святыми Отцами: прп.Пимен говорил: «Кому не извещается сердце, тому не открывай его» ; прп.авва Дорофей — «Спасение во многом совете, но не в совете многих»; прп.Антоний Великий — «Не каждому исповедуй свои помыслы, но лишь тому, к кому ты имеешь веру» («Добротолюбие». Т. I) .
Если личность старца не важна, то что вообще значит: «иметь веру к наставнику» и в чем она, собственно, будет заключаться? Из святоотеческого учения следует, что личность наставника, его духовный настрой и преуспеяние не просто важны, а имеют решающее значение для послушника. От них напрямую зависят степень доверия ученика и его послушание; в конечном итоге — его духовное преуспеяние. Слышали мы, что на Афоне послушник только в одном может принять решение сам — в выборе духовного руководителя. В заботе о спасении его души, это право дано потому, что доверять насильно невозможно. Невозможно верить первому встречному. Даже если перед нами подвижник, который имеет славу старца или известного духовника,— этого самого по себе еще недостаточно, чтобы у нас появилась вера к нему. Вера — это таинство. Благодатью Божией она рождается тогда, когда нам открываются добродетели человека, его духовные стороны, высокие качества души: «Причина откровенности о предметах духовных — доверенность к наставляющему лицу, а доверенность к лицу внушается точным познанием лица. Господи! К кому идем,— говорит св.Петр Спасителю,— глаголы живота вечнаго имаши, и мы веровахом и познахом, яко ты еси Христос, Сын Бога Живаго (Ин. 6; 68– 69)». Вера может быть только добровольной, ее нельзя насадить насильственно. Когда кому-то в административном порядке назначают духовника, невозможно возыметь к нему веру только за послушание. Для того, чтобы слушаться по-настоящему, необходимо доверие.
— Афонский инок приводит следующую цитату из творений святителя Игнатия: «С оскудением наставников оскудел и великий подвиг послушания, скоро приводивший подвижников к святости. Вера, составлявшая сущность этого подвига, требует, чтобы предмет ее был истинный и духовный, тогда она приводит к Богу» (С.23). Из этой цитаты о.Д. почему-то делает вывод, что «предметом или объектом послушания святитель Игнатий считал духовного наставника, сущностью послушания — веру ему» .
— Приведем полностью цитату свт. Игнатия, из которой, видимо, не без умысла, в расчете на незнание его творений читателями, о.Доримедонтом была приведена лишь часть: «Что значит иноческая добродетель — послушание? Она — признание разума человеческого падшим и потому — отвержение его буйством веры. От веры — послушание, от послушания — смирение, от смирения — духовный разум, который — извещенная вера. Иноческое послушание процветало при обилии духовных наставников. С оскудением наставников оскудел и великий подвиг послушания, скоро приводивший подвижников к святости: вера, составлявшая сущность этого подвига, требует, чтоб предмет ее был истинный и духовный — тогда она приводит к Богу. Вера в человека приводит к изступленному фанатизму. Руководство писаниями Святых Отцов ведет гораздо медленнее, слабее; на пути этом гораздо больше преткновений; книга, начертанная на бумаге, не может заменить живой книги человека.
Чудная книга — ум и сердце, исписанные Святым Духом. Так и пышет из нее жизнь! Так и сообщается эта жизнь слушающим с верою. Но руководство писаниями отеческими сделалось уже единственным руководством ко спасению по конечном оскудении наставников. Кто подчинится этому руководству, того можно признать уже спасенным; кто же водится собственными разумениями или учением лжеучителей, того должно признать погибшим» .
Отец Доримедонт уже не первый раз приписывает словам святителя прямо противоположный смысл, ведь святитель как раз и предостерегает здесь от веры в человека как такового, а не как проводника воли Божией. Когда «предмет веры» — старец — «истинный и духовный», он истинно, без искажений передает волю Божию, и таким образом совершается послушание Богу, а не человеку. Когда же старец не соответствует своему званию, он не совершенно передает волю Божию, в чем-то диктует свою. Поэтому святитель Игнатий предостерегает от слишком поспешного следования совету, указывая, что в наши времена требуется осторожность, чтобы как-нибудь не исполнить падшую волю человеков.
По этой же причине осторожность крайне необходима и для наставников: «Будем страшиться преподания новоначальному какого-либо необдуманного наставления, не основанного на слове Божием и на духовном разумении слова Божия. Лучше сознаться в неведении, нежели выказать ведение душевредное. Охранимся от великого бедствия — превратить легковерного новоначального из раба Божия в раба человеческого (1 Кор. 7; 23), привлекши его к творению падшей воли человеческой вместо всесвятой воли Божией (здесь говорится не о наружном послушании монастырском… но о послушании нравственном, сокровенном, совершаемом в душе)» . Старец, даже духоносный, представляет ценность для ученика не как предмет поклонения сам по себе, а как достойный подражания образец добродетели и учитель, устами которого сообщается воля Божия. Он достоин почитания настолько, насколько сам угодил Богу, стяжал добродетели и духовный разум. Достойны подражания его вера и духовный труд, понесенный для этого. Более же всего достоин почитания Господь, воздвигший Своего угодника: Дивен Бог во святых Своих, Бог Израилев (Пс. 67; 36).
В другом месте человеку, который просился к нему в духовные чада, святитель пишет: «Истинное послушание — послушание Богу, единому Богу. Тот, кто не может один, сам собою, подчиниться этому послушанию, берет себе в помощники человека, которому это послушание более знакомо …Если же руководитель начнет искать послушания себе, а не Богу,— не достоин он быть руководителем ближнего! — Он не слуга Божий! Слуга диавола, его орудие, его сеть! Не будьте рабами людей (1 Кор. 7; 23),— завещавает апостол». «Сердце Ваше да принадлежит единому Господу, а в Господе и ближнему. Без этого условия принадлежать человеку — страшно …Всегда трогали меня до глубины сердца слова св. Иоанна Предтечи, произнесенные им относительно Господа и себя, сохраненные нам в Евангелии Иоанна: Имеющий невесту,— говорит святой Предтеча,— есть жених, а друг жениха, стоящий и внимающий ему, радостью радуется, слыша голос жениха. Сия-то радость моя исполнилась. Ему должно расти, а мне умаляться (Ин. 3; 29– 30).
Свобода воли, от которой добровольно отказывается послушник ради исполнения воли Божией, как бы принося ее в жертву Богу, является сущностью подвига послушания. Если современная афонская традиция дозволяет послушнику только добровольный выбор старца, при условии дальнейшего непременного послушания ему во всем, учение свт. Игнатия Кавказского предоставляет гораздо большую свободу послушнику, при этом, однако, налагая на него несравненно большую нравственную ответственность. Основное отличие одного учения от другого, сохраняя единство в главном, заключается в том, что, согласно учению свт. Игнатия, современный послушник имеет право не всегда следовать предлагаемым ему советам. Ему предоставлено самому определять, насколько благословение духовника соответствует Священному Писанию и учению Святых Отцов. Критерием истины, таким образом, является не личность наставника, его взгляды и учение, которые, как бы ни был он опытен сам, могут оказаться в чем-то ошибочными, а Священное Писание и Предание Церкви.
Когда послушник имеет право слушаться не во всем, это как раз и оставляет ему внутреннюю свободу выбора: подчинить свою волю воле старца или нет? Воля старца не навязывается насильственным образом, что делает подчинение более свободным, естественным, а значит, менее болезненным для падшей человеческой природы. Если же послушник попадает к не очень искусному духовнику — а это сейчас чаще всего и случается, как в России, так, к сожалению, и на Афоне,— а условия отношений изначально таковы, что он обязан всегда и во всем жестко слушаться, здесь уже заложено порочное начало, в дальнейшем — неизбежный конфликт.
Докажем. При таком подходе получается, что изначально все ошибки старца «освящаются», а послушник обязан исполнять все его «причуды». (В миру это иногда называется самодурством). Добровольное послушание при таких отношениях невозможно: человек слушается только потому, что во всем «должен» и вокруг «обязан», то есть слушается, постоянно насилуя собственную совесть. По афонскому учению (или по учению о.Д.?), он «обязан» признавать в старце Христа, а все, что от него исходит: поступки, слова — признавать святыми. Но современный старец — не Христос, и не все его слова святы, опыт его не совершенен. Пусть он во многом прав, но не во всем. В древности, когда старец- руководитель был действительно святым человеком, такие отношения доставляли быстрое преуспеяние послушнику. Ему не нужно было насильственно заставлять себя верить в святость старца: она была очевидна. Но свят ли современный старец? Имеет ли право властно требовать, чтоб в нем видели Самого Христа? Не получается ли, как пишет свт. Игнатий, что он лишь принимает на себя роль в сомнительном спектакле?
Мы приходим учиться слушаться не человека, а Бога, но человек нам в этом помогает.
Случается, что человек приезжает с вопросами к известному духовнику, а сердце при встрече к нему не располагается. Что бы ни говорил этот духовник, каким бы опытным и достойным человеком ни был, сердце может к нему не расположиться. Вины человека в этом нет, потому что в таком случае, видимо, нет Божиего благословения на общение. Однажды мой знакомый посетил известного старца. Несмотря на то, что он всегда относился к этому пастырю с большим уважением, когда они беседовали, услышанное никак не ложилось на сердце. Беседа длилась минут тридцать, но мой знакомый так и не вынес из нее ничего полезного. Может быть, по своим грехам он был недостоин что-то услышать, но, я думаю, по непостижимым судьбам Божиим, почему-либо не было Божьей воли на эту встречу.
Вера не может появиться на пустом месте, только потому, что нам сказали, что такой-то — чудотворец и прозорливец. Мы должны вступить в общение с человеком и увидеть плоды этого общения. Тогда, как говорит прп. Симеон Новый Богослов, то, что в его учении согласно со Святыми Отцами, будем принимать, а то, что не согласно, будем отвергать. И тогда действительно постепенно начнем меняться.
«В любые времена греховно и противно христианскому устроению недоверие, тем более недоверие к пастырю» (С. 54–55). То есть нужно верить вообще всем и всегда? Но что тогда значат слова Господа об овцах, которые за чужим не идут, но бегут от него, потому что не знают чужого голоса (Ин. 10; 5)?
Если даже мой восприемник от пострига будет учить, например, что магометане спасутся, я не буду ему верить, хоть меня убейте, хоть соберите собор и потребуйте верить ему во всем! Апостол Павел говорит, что «даже если ангел с неба, даже если он сам, или кто бы то ни был другой будет говорить не то, что он благовествовал прежде»,— анафема да будет (См. Гал. 1; 8). Если духовник проповедует ересь, верить ему никак нельзя. Преподобный Варсонофий Великий говорит, что от духовного руководителя прежде всего требуется православная вера.
— Отец Д. приводит такой пример из книги архим. Софрония (Сахарова) о преподобном Силуане Афонском: «Преподобный Силуан Афонский, не имевший святого старца, окормлявшийся у обычных духовников (хотя «обычные монастырские духовники» Афона начала века значительно отличаются от сегодняшних обычных монастырских духовников — ред.), желая узнать волю Божию, молился, чтобы Господь открыл ему ее через своего служителя-духовника. После этого преподобный ловил первое слово духовника, его первый намек, и свои вопросы и объяснения на этом прекращал» (С. 30).
— Но разве можно быть уверенными, что мы всегда верно поняли «намек»? Конечно, это свидетельство подтверждает мнение о. Доримедонта, если, конечно, о. Софроний точно передает слова преподобного Силуана. Но нужно заметить, что прямых аналогов такого делания у Святых Отцов нет. Здесь отразилось изложенное архимандритом Софронием (Сахаровым) учение Афона о том, что нужно во всем беспрекословно слушаться современного духовника; так, по его мнению, считал и прп.Силуан. Однако игумен Никон (Воробьев), составивший комментарии к той части книги, которая написана архим. Софронием, сделал к данному месту следующую пометку: «Вся статья “О послушании” написана от “ума”, а не из опыта и знания современного состояния Церкви. Жизнь самого старца Силуана показывает, что у него не было опытных руководителей, и вследствие этого он шел неверным путем и мог бы погибнуть в прелести, если бы не особая милость Божия».
В свое время я спрашивал духовника Троице-Сергиевой Лавры архим. Кирилла (Павлова): «Когда я задаю вопрос духовнику, действительно ли нужно слушать только первое слово, как говорил прп. Силуан Афонский? Ведь, как правило, духовник предлагает несколько вариантов ответа, и, может быть, нужно выбрать самый разумный вариант, к которому сердце наиболее располагается?» Отец Кирилл ответил: «Вот, вот, именно то, что ты сказал: нужно выбрать то, что звучит наиболее сильно в словах духовника, наиболее разумно — это и будет правильно».
Вначале, наверное, все мы искали старцев духоносных, пытались слушаться во всем и постоянно набивали на этом шишки. Лишь со временем нам стали открываться святые слова святителя Игнатия об отсутствии духоносных старцев, равных древним, и невозможности послушания в прежнем виде.
«Старец может преподавать послушнику высокие духовные учения не сразу или даже не преподавать их вовсе — исходя из его духовного состояния …Таким образом, послушник не несет никакой ответственности за то, какой вид духовного учения будет ему преподаваться,— полагает о.Доримедонт. — Ища послушанием таинственной Божией Премудрости, он в лице своего старца видит Христа и, по Его неложному обетованию, находит в своем поиске благодать Духа Святаго» (С. 20). Замечательно сказано! Как складно! Только где это в жизни? Не думаю, что мои духовные чада видят во мне Христа. И правильно делают, потому что я не Христос, я отец Сергий, со своими немощами и недостатками. Всем, в том числе и мне самому, будет больше пользы, если, сознавая свои немощи, я буду отвечать на их вопросы с осторожностью и страхом Божиим, основывая ответы на цитатах из Святых Отцов, чем если объявлю себя наместником Христа на земле и потребую оказывать послушание каждому моему слову!