Бобруйские приключения

Свой первый учебный год я начала шестнадцатого сентября в шестнадцатой Бобруйской школе. В нормальном случае он должен был начаться первого сентября, но в моей жизни почему-то не было этих » нормальных» случаев. Едва мне стукнуло девятнадцать, как меня по распределению направили преподавать рисование в одну деревушку под Чернобылем. Скорей всего это была бы моя «ссылка» за то, что я никогда не вступала в комсомол и всё такое, но сейчас не об этом. Ехать мне туда вовсе не хотелось, и я решила добиться своего и начать учебный год в родном Бобруйске.

Началось «добивание». Сначала я поехала в Могилев и долгим штурмом взяла кабинет народного образования. Там уже в течении нескольких минут убедила чиновников в том, что такие ценные кадры нельзя выпускать из Белоруссии. Получила я нужную бумажку в один прогрессивный колхоз. Через несколько дней села на автобус и поехала в Лапичи на приём к председателю. Меня встретил огромный чернобородый мужчина с открытым взглядом. Он мне расписал перспективы моей колхозной жизни, успокоил, что помимо рисования я могу проводить занятия по истории искусств в десятом классе, а на прощание сказал:» У меня взрослый сын. Хороший парень. Короче, мы тебя берём.»

Но я не хотела, чтобы меня брали. Я хотела в Бобруйск. Мои знакомые знали об этом и стали мне помогать в моих поисках работы. Вскоре я получила целых три предложения. Сначала меня позвали преподавать рисунок в художественно-промышленном училище, но быстро подсчитав, что мои ученики могут оказаться старше меня, я решила посмотреть другие места. В школу-интернат мне так и не удалось попасть, так как меня позвали на интервью к директору в ту самую шестнадцатую школу.

Одела я своё единственное платье (кстати, очень даже красивое), заплела косу и пошла на встречу своей мечте. Разговор, во время которого я развела полную утопию (все бы в школе так и развивались, так и рисовали бы) произвёл на моего первого начальника неизгладимое впечатление. Он даже своей секретарше сказал:» Какое воспитание!» А я про себя подумала, что бобруйские улицы в этом плане очень даже… Напоследок директор спросил: «Надеюсь, замуж ты не собираешься?» И добавил: «Я сам тебе подберу!» Здесь мне пришлось соврать, что и в мыслях у меня нет таких глупостей. В мыслях может и не было, а вот документы на брак с иностранцем оформлялись.

Ну, а директор, как волшебник сам ходил, звонил куда надо, оберегая меня от общения с подобными инстанциями. К шестнадцатому сентября мои документы были готовы, и я начала работу в огромной школе. Здесь, конечно, тоже можно было бы рассказать о том, как я работала практически за двоих с утра до позднего вечера или, как я пробовала пристроить свою приятельницу, но директор посчитал её помаду вульгарной, а воспитание недостаточным.

В марте я попросила отпуск на один субботний день, на свадьбу. Это было ударом для директора, но он мужественно подарил мне графин со стаканчиками и со вздохами о том, что увозят народное достояние. Вскоре я переехала в Венгрию, а он — взял и сам увёзся в Америку.

Геннадий Давыдько: «В Бобруйске должны быть свои радио и телевидение»

В канун Рождества мы встретились с главным телевизионным боссом страны – главой Белтелерадиокомпании Геннадием Давыдько. Мало кто из журналистов ведущего медиа-холдинга знает, что Геннадий Брониславович когда-то начинал в Бобруйске, здесь живет его мама и он частый гость города на Березине. О театральном прошлом и фестивальном будущем Бобруйска рассказал Геннадий Давыдько.

Читать далее «Геннадий Давыдько: «В Бобруйске должны быть свои радио и телевидение»»

Бобруйское пиво. Таким оно было 35 лет назад…

Эта история приключилась в нашем городе ровно 35 лет назад. Военнослужащие срочной службы из части, обслуживающей Бобруйский военный аэродром, где в то время базировался 200-й гвардейский Брестский Краснознаменный тяжелый бомбардировочный авиационный полк 22-й гвардейской Донбасской тяжелой бомбардировочной авиационной дивизии, совершили «налет» на пивзавод (тот самый, что сегодня принадлежит компании Heineken). Солдатам оставалось 100 дней до приказа…

Читать далее «Бобруйское пиво. Таким оно было 35 лет назад…»

Завещание евреев Бобруйска землякам

Мы завещали этот город Вам, —
Весь центр в еврейских был всегда кварталах,
И сорок синагог — на Храме Храм —
Здесь на углах торжественно стояло.

…Извоз балагул вдоль по мостовым,
Повсюду идиш (несмотря на лица),
Лепные на фронтонах зданий львы,
В Историю вошедшие страницей…

По Муравьёвской вечный променад —
Отцы семейств почтенные, их жёны
Нарядные, и множество их чад
Встречали здесь буквально всех знакомых… Читать далее «Завещание евреев Бобруйска землякам»

Иду по городу и курю трубку

Когда ослик Иа обнаружил на кусте чертополоха свой хвост, он был счастлив. Очень-очень. Даже сквозь предусмотренную сюжетом грусть. Да-да, иногда для завершения образа не хватает самой малости… Читать далее «Иду по городу и курю трубку»

Абрам Рабкин. Завещание

Абрам Рабкин. Художник, полвека проживший в Санкт-Петербурге, считал себя больше бобруйчанином, нежели петербуржцем. Практически все свое творчество он посвятил белорусским местечкам, в первую очередь Бобруйску. Причем не сегодняшнему городу, а патриархальным улочкам со старыми домиками.

Вдова художника Нина Королева.

«Абрам Исаакович был влюблен в жизнь, с интересом относился к людям. О нем нельзя было сказать — старый. Я его воспринимала как мальчишку озорного. Это был романтик, который заменял мне целый мир».

Нина Королева, вдова А. Рабкина.

***

«За долгие годы моей творческой жизни я много работал в разных краях. Есть у меня холсты, написанные в Эстонии, на Кубани, на Кавказе, в Старой Ладоге на Волге, в Крыму, в Израиле, за океаном — в Штатах. Вроде бы неплохие работы. Даже на выставках бывали. Но нет в них главного — той любви, душевного трепета и того чувства, которое испытываю, возвращаясь и работая в родных местах… Художник учится всю жизнь. И в этой учебе я понял, что из всех чувств, необходимых художнику (чувство рисунка, цвета, композиции), главное — это чувство Родины».

Этими словами Абрам Исаакович Рабкин завершал очерк, посвященный своему первому учителю, художнику Евгению Александровичу Ярмолкевичу («Все начиналось в Бобруйске», 2003 г.). Впереди было еще десятилетие плодотворной творческой жизни: новые картины, новые рассказы и очерки, посвященные замечательным людям нашего края. Были новые выставки его работ, каждая из которых — это и Итог, и Признание. Читать далее «Абрам Рабкин. Завещание»

Он вернулся живым

Он вернулся в наш город живым и невредимым, в новом офицерском костюме тонкого английского сукна, и на кителе было столько орденов и медалей, что они не умещались на узкой груди и бронзовые кружочки наезжали один на другой. Сразу замечу, что все свои награды он тут же снял и больше их на нем никто не видел. Поступил он так из скромности, и мне он потом говорил, что наградами нечего гордиться и козырять ими. Он остался жив, а другие погибли, и его ордена могут только расстраивать вдов.

Эфраим Севела. Легенды Инвалидной улицы
(Легенда первая. Мой дядя)

Эфраим Севела (Ефим Евелевич Драбкин), 1945 год.

Эфраим Севела на сайте Бобруйск гуру:

Бобруйск, 7 ноября

Бобруйск, 7 ноября 2012 года. Площадь Ленина. Валерий Алексеев.
Бобруйск, 7 ноября 2012 года. Площадь Ленина. Валерий Алексеев.
Бобруйск, 7 ноября 2012 года. Площадь Ленина. Валерий Алексеев.
Бобруйск, 7 ноября 2012 года. Площадь Ленина. Валерий Алексеев.