Леонид Коваль. Автограф. Часть 1

Публикуется по тексту: Журнал Мишпоха № 9 (1) 2001 год

Эксклюзивное интервью, которое Леонид Коваль дал внучке Инге

Инга заканчивает университет в Лос-Анджелесе. Во время летних каникул, которые она провела в Юрмале, Инга, по заданию своего университетского профессора, взяла у меня эксклюзивное интервью. Тему интервью задал профессор:

– Что вы знаете о своем родословном дереве? Сколько имен вы можете назвать из своей родословной? Какова их судьба?

Моя внучка – отличница учебы, человек ответственный, и она с большой серьезностью отнеслась к нашему разговору. Мне было приятно видеть в прекрасных глазах Инги не простое любопытство, а глубокий интерес, трогательное внимание к тому, что я вспоминал… Значит – не прервалась в моем роду связь времен, и моя внучка когда-нибудь расскажет своим внукам о том, что слышала от меня. Читать далее «Леонид Коваль. Автограф. Часть 1»

17.04.1997 ↆ02.04.2018 ↆ

Сказочный день

В парке с дочкой.

Идем по дорожке:
— Папа, я тебе сейчас что-то скажу.
— Давай.
— Нет! Лучше я тебе что-то покажу.
— Хорошо.
— Вон, видишь — на скамейке сидит?
— Вижу. Бабушка сидит.
— Это Баба Яга, она пришла из леса.
— Нет, Оля, Баба Яга из леса никуда не выходит. Это просто бабушка. Цыганка.
— Ну, откуда ты знаешь!? Ты же не читал мне сказку!..
— …А как же она сюда попала? На ступе прилетела?
— Не знаю… Мне страшно!
— Давай ко мне на ручки.
— Нет, я уже большая. Мне будет скоро четыре года. Забыл? Ты только громко не разговаривай, а то она услышит нас с тобой…
— Я совсем тихо с тобой разговариваю. Пошли, сядем на скамью.
— На какую?
— Да вот на эту, давай, сядем, напротив Бабы Яги, и будем на нее смотреть. Интересно, что она будет делать?..

Дальше – страшнее

04.10.1996 ↆ20.11.2025 ↆ

Абрам Рабкин. Вниз по Шоссейной. Часть 3-я

Предисловие
Пролог
**Главы 1-5**
**Главы 6-10**
**Главы 11-15**
**Главы 16-19**
**Главы 20-23**
**Главы 24-26**

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Средний ящик письменного стола, на котором стоял, скрестив на груди руки, металлический Наполеон и дымилась окурками пепельница в виде срезанного сверху черепа, был плотно заполнен фотографиями с печаткой на обороте «Фото Погосткина».

Среди них как-то мелькнула небольшая любительская фотография. На ней — мой отец и мальчик в матроске с яблоком в руке. Река и крепость.

Мальчик в матроске — это я.

Когда это было? Неужели раньше того, что я помню о нас с ним? И какое самое раннее воспоминание о нем?..

Может быть, то, когда моя молодая мама, стремясь быстрее избавить сына от детского недуг а, уговорами скормила мне лошадиную дозу сантанина (было такое ядовитое лекарство), а потом, взяв за руку, повела к еще не выгнанным из своего дома Шмулу и Нехаме, туда, вниз по Шоссейной. Читать далее «Абрам Рабкин. Вниз по Шоссейной. Часть 3-я»

02.10.1996 ↆ20.11.2025 ↆ

Абрам Рабкин. Вниз по Шоссейной. Часть 1-я

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Каждое лето в саду горсовета располагался цирк. Серый матерчатый купол, рычание львов, духовой оркестр и какое-то особое состояние праздника, тревоги и подъема.

Сборы были полные, но в этот раз цирк ломился. Предстояла борьба приехавших профессиональных борцов с «желающими из местного населения».

Зрители как-то быстро, толкая время, просмотрели первое отделение. Похлопали жонглерам и наездникам, хмыкнули клоунам, одобрительно приветствовали выкрутасы на проволоке сестер Сербиных и ждали, когда же начнется главное.

Был объявлен перерыв, но скамейки, идущие амфитеатром по кругу, никто не покидал. Были, правда, попытки пробиться ближе к арене, но там было плотно, непроходимо и напряженно. Читать далее «Абрам Рабкин. Вниз по Шоссейной. Часть 1-я»

17.04.1996 ↆ20.11.2025 ↆ

Абрам Рабкин. Вниз по Шоссейной. Часть 6-я

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Вы знаете, что нужно иметь для того, чтобы замесить халу? Замесить, а не испечь?

Испечь эту субботнюю сдобную булку в хорошей печи опытной хозяйке совсем не трудно, но для того, чтобы замесить халу нужно, кроме муки, иметь еще кое-что.

Чтобы замесить халу нужны еще яйца, сахар, соль, мак и беймул. Ничего особенного и недоступного в слове «беймул» нет. Так в еврейских домах называют обыкновенное постное масло, которое так вкусно пахнет жареными семечками.

В доме была мука, нашелся сахар, в доме была соль, а накануне какая-то женщина из Думенщины принесла несколько десятков яиц. Она не взяла денег, она только перекрестилась и сказала:

— Это на поправку.

Когда она приходила, в доме с Исааком оставалась одна Нехама, но Исаак спал, и Нехама не стала его будить. Нехама была рада тому что Исаак стал спать. Он даже сказал, что завтра выйдет на улицу и вечером пойдет встречать маму с работы. И Нехама решила приготовить к этому вечеру хороший обед и испечь халу. Читать далее «Абрам Рабкин. Вниз по Шоссейной. Часть 6-я»

10.04.1996 ↆ20.11.2025 ↆ

Абрам Рабкин. Вниз по Шоссейной. Часть 5-я

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Директор швейной фабрики имени Дзержинского сдержал свое торжественное слово и сшил из отходов производства новые фуражки для городских сумасшедших. Фуражки были светло-серые, с большими модными козырьками и круглыми нитяными помпонами на макушке. Правда, в связи с тем, что явка сумасшедших для снятия мерок не была обеспечена, фуражки сшили одного стандартного и, на всякий случай, большого размера.

Выдавали фуражки по списку, в который почему-то попал и великан Адам. Но Адам за фуражкой не явился. Не потому, что был обижен на то, что его внесли в этот список. Адам исчез и больше в Бобруйске не появлялся.

Наверно, никого в городе особенно не беспокоила причина исчезновения Адама. Хоть и был он великаном и заметной фигурой на базаре и пристани, как-то не до него было в это уже вплотную надвинувшееся на город Время. Больше говорили, и то шепотом, о новых арестах, раскрытых диверсиях и затаившихся за каждым углом замаскированных врагах. Читать далее «Абрам Рабкин. Вниз по Шоссейной. Часть 5-я»

10.04.1996 ↆ20.11.2025 ↆ

Абрам Рабкин. Вниз по Шоссейной. Часть 4-я

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Апрель нагнетал соки в старые тополя, радостно горланили грачи, и выкатившиеся из сумрака гаража пожарные «АМО» грели на солнце красные бока.

Апрель растапливал последние залежи снега, и они, превращаясь в ручьи, вырывались из подворотен и весело мчали среди булыжников переулка в сторону базарной площади. Переулок был украшен старинным зданием с каланчой и древними тополями. Как-то случилось, что в пору всеобщих переименований переулок, упираясь своим началом в бывшую Скобелевскую, названную улицей Карла Маркса, так и остался по-прежнему Пожарным переулком. Наверное, слишком силен и необходим был извечный голос пожарного колокола и могуч и стоек дух лошадей, помп и развешанных для просушки рукавов.

Лошадей давно сменили краснобокие пожарные машины, но в нижнем этаже старинного здания с каланчой, в прохладном депо, пропахшем бензином, еще угадывался воздух конюшен и чудилось конское ржание. Пожарных машин было три, и они были гордостью пожарников города. В зимнюю скользкую пору для надежности на колеса машин наматывались цепи, и, лязгая ими и колотя учащенно колоколами, машины мчали по растревоженному городу. Читать далее «Абрам Рабкин. Вниз по Шоссейной. Часть 4-я»

10.04.1996 ↆ20.11.2025 ↆ

Абрам Рабкин. Вниз по Шоссейной. Предисловие. Пролог

На страницах повести «Вниз по Шоссейной» (сегодня это улица Бахарова) Абрам Рабкин воскресил ушедший в небытие мир довоенного Бобруйска

Художник и писатель приглашает вернутся «туда, на Шоссейную, где старая липа, и сад, и двери открываются с легким надтреснутым звоном, похожим на удар старинных часов. Туда, где лопухи и лиловые вспышки колючек, и Годкин шьет модные дамские пальто, а его красавицы дочери собираются на танцы. Чудесная улица, эта Шоссейная, и душа моя, измученная нахлынувшей болью, вновь и вновь припадает к ней. И неистовым букетом, согревая и утешая меня, снова зацвели маленькие домики, деревья, заборы и калитки, булыжники и печные трубы… Я вновь иду по Шоссейной, заглядываю в окна, прикасаюсь к шершавым ставням и прислушиваюсь к далеким голосам её знаменитых обитателей…» Читать далее «Абрам Рабкин. Вниз по Шоссейной. Предисловие. Пролог»

11.03.1996 ↆ20.11.2025 ↆ

Абрам Рабкин. Вниз по Шоссейной. Часть 2-я

ГЛАВА ШЕСТАЯ

В приемной девушка-секретарь вытирала вафельным полотенцем яблоки и укладывала их горкой в коричневую вазу.

Раннее солнечное утро, уютная тишина приемной и сама девушка, похожая за этим занятием на аккуратную буфетчицу, успокоили Рондлина.

Протерев яблоки, девушка предложила Рондлину обождать, так как начальник занят, и, подхватив вазу с яблоками, скрылась за дверью кабинета.

«Совсем по-домашнему», — подумал Рондлин и стал снова обдумывать порядок предстоящей беседы. Решил начать с замечаний по улицам и закончить изложением своей идеи.

Девушка вернулась и сказала:

— Я о вас не докладывала. Там совещание с директорами. Как кончится — доложу. Он их сейчас яблоками угощает, а что потом будет, не знаю.

Рондлин вытянул ноги, уютно расположился в кресле, стал ждать. Читать далее «Абрам Рабкин. Вниз по Шоссейной. Часть 2-я»

16.11.1990 ↆ30.08.2023 ↆ

Досье Льва Гунина на Юрия Мищенко

Юрий Мищенко (Шланг) в 1981 году. На заднем плане — Герман Барковский, ныне покойный. Фото Виталия Гунина (1964-1990, Бобруйск).

Мищенко Юрий Анатольевич

(более известен под литературным и музыкально-сценическим псевдонимом Шланг)

Рок-музыкант, композитор и соло-гитарист. Бессменный руководитель бобруйского рок-клуба и организатор местных рок-фестивалей, автор популярных песен, участник рок-фестивалей в Минске, Новополоцке и других городах Беларуси, Литвы и Латвии, анархист по натуре, нигилист, вечный хиппи-панк, нон-конформист и оппозиционер.

Родился в Бобруйске 13 ноября 1959 года в семье военного летчика в отставнике — сотрудника милиции Анатолия Константиновича и швеи фабрики им. Дзержинского Феодосии Степановны.

Учился в СШ №11 и СШ №19, Бобруйском художественном училище № 15 на отделении резьбы по дереву. По специальности никогда не работал.

Авантюрная натура, хронический тунеядец.

Был связан с Барковскими (Герман и Юрий), Моней (Михаилом Куржаловым), Аллой Гусевой и Валей, Гогой (Жорой Фоминых).

Находился в сношениях с Бардик Ириной, Барановой, Захаревич, Нафой, и др.

Соседствовал с Пипом (Вовой Поповым).

Был главным партнером и соавтором Льва Гунина (вместе писали музыку, играли в клубе Бобруйскдрев и в парке на танцплощадке).

Стал предтечей (в соавторстве с Леной Барановой, Моней (Михаилом Куржаловым) и Львом Гуниным особого рукотворного слэнга-«кривляния» (стёба), позже известного благодаря так называемым кощеистам и движению «В Бабруйск, жывотные».

В поле зрения КГБ с 1979 года.

Попадал в орбиту израильской диверсионно-террористической и разведывательной службы МОССАД.

Находится в нашей длительной разработке. Читать далее «Досье Льва Гунина на Юрия Мищенко»

31.03.1990 ↆ28.08.2025 ↆ

Вид на Бобруйск до постройки крепости

Тихон Абрамов. Вид Бобруйска до постройки крепости (около 1790 года). — Тихон Абрамов. Вид на Бобруйск до постройки крепости (около 1790 года).

Картина бобруйского художника Тихона Абрамова передает, каким был наш город в составе Великого Княжества Литовского до Третьего раздела Речи Посполитой (1795 год) и начала строительства крепости. Читать далее «Вид на Бобруйск до постройки крепости»

04.11.1972 ↆ26.08.2025 ↆ

1-я легенда Инвалидной улицы

А все-таки, не за что не променяю улицу, где я живу с самого рождения! Казалось бы, совершено неприметная улочка. Только ведь не про каждую улицу написана целая книга!

Эфраим Севела. Легенды Инвалидной улицы

Легенда первая. Мой дядя

Моего дядю звали Симха.

Симха — на нашем языке, по-еврейски, означает радость, веселье, праздник, в общем, все, что хотите, но ничего такого, что хоть отдаленно напоминало бы моего дядю.

Возможно, его так и называли потому, что он при рождении сразу рассмеялся. Но если это и было так, то это было в первый и последний раз. Никто, я сам и те, кто его знал до моего появления на свет, ни разу не видели, чтобы Симха смеялся. Это был, мир праху его, унылый и скучный человек, но добрый и тихий.

И фамилия у него была ни к селу, ни к городу. Кавалерчик. Не Кавалер или, на худой конец, Кавалерович, а Кавалерчик. Почему? За что? Сколько я его знал, он на франта никак не походил. Всегда носил один и тот же старенький, выцветший на солнце и заштопанный в разных местах тетей Саррой костюм. Имел внешность самую что ни на есть заурядную и одеколоном от него, Боже упаси, никогда не пахло.

Возможно, его дед или прадед слыли в своем местечке франтами, и так как вся их порода была тщедушной и хилой, то царский урядник, когда присваивал евреям фамилии, ничего лучшего не смог придумать, как Кавалерчик.

Симха Кавалерчик. Так звали моего дядю. Нравится это кому-либо или нет — это его дело. И, дай Бог, другим прожить так свою жизнь, как прожил ее Симха Кавалерчик.

На нашей улице физически слабых людей не было. Недаром все остальные улицы называли наших — аксоным, то есть, бугаями, это если в переносном смысле, а дословно: силачами, гигантами. Читать далее «1-я легенда Инвалидной улицы»