За четыре с половиной года, с тех пор как раввин Борух Ламдан с семьей приехал в Бобруйск, сделать удалось немало. Идет реконструкция синагоги, собирается миньян, члены общины получают кошерное питание
Раввин Ламдан отлично осознает, что город, где ему выпало быть посланником Любавичского Ребе, — непростой, с глубокой еврейской историей и богатыми традициями. И даже река Березина, на берегу которой стоит Бобруйск, берет начало не где-нибудь, а в Любавичах. Значит, в эти воды когда-то окунались любавичские цадики. Об этом в фундаментальной статье Ильи Карпенко о еврейском Бобруйске.
Если бы вы имели счастье родиться в Бобруйске, вы бы поняли, что такое Театр. А что такое Театр? Это все, как в Жизни, только чуть-чуть красивее…
Бобруйск жить не мог без ярких, многоцветных декораций. Бобруйск любил красить небо в цвет Мечты, траву – в цвет Любви, а дома – в цвет Надежды. Население города составляла неповторимая театральная труппа — балаголы и сапожники, портные и медики, столяры и парикмахеры, извозчикии портные, ассенизаторы и сумасшедшие…
(Леонид Коваль «Стон»).
Этот город выделяется даже среди белорусских городов и местечек, всегда отличавшихся большим еврейским «контингентом». Судите сами, например, в 1932 году из 62 тысяч жителей города 40 тысяч приходилось на еврейское население. И тенденция сохранялась всегда: в разное время евреи составляли значительную – до 70 % и более – часть бобруйских жителей. Сегодня их здесь много меньше, чем когда-то. Но они есть! И еврейская жизнь в славном городе Бобруйске, к счастью, не замерла.
Бобруйск, Бобровск, Бобруевск, Бобрусек. Город прозвали так, ибо водились в изобилии в реке Березина бобры. Первые упоминания о нем как о волостном центре в составе Великого княжества Литовского относятся к середине XIV столетия. С 1569 года Бобруйск — в Речицком повете Минского воеводства Речи Посполитой. В те времена на берегу Березины был построен замок, сгоревший в 1649-м. В 1792 году Бобруйск был присоединен к России и через три года стал уездным городом Минской губернии.
Город был окружен лесами. Стволы здешних деревьев издавна считались лучшим материалом для корабельных мачт. Именно эти мачты запечатлены в гербе Бобруйска. В заготовке и продаже леса в южные области России участвовали и проживавшие здесь евреи. Они арендовали «мыты» (таможни) и откупы — исключительное право на сбор каких-либо налогов. Кроме того, шили одежду и головные уборы, торговали пушниной, сельскохозяйственной продукцией и иными товарами – в общем, «крутились».
Первое упоминание о евреях этого небольшого в ту пору местечка относится к 1583 году. Оно содержится в сообщениях Элияу Липшица, купца из Бреста. А в 1702 году, свидетельствуют документы, Главный литовский трибунал своим декретом приговорил местных евреев к «инфамии» (потере гражданской чести) и штрафу (40 злотых) за неуплату почтовых взносов в течение двух лет… Видно, небогато жила в те времена еврейская община Бобруйска!
Местоположение города всегда привлекало внимание предприимчивых людей. В свое время это место приметила и Екатерина II, однако судьба распорядилась так, что Бобруйскую крепость возводила не она, а ее внук – император Александр I.
Подрядчики-евреи приняли активное участие в сооружении военных укреплений: нанимали рабочих, поставляли строительные материалы, провиант. Многие сколотили на этом деле состояния. Строительство крепости продолжалось не один десяток лет, и евреи Бобруйска на многие годы были обеспечены заработком. Наиболее дальновидные построили здесь кирпичные заводы, и знаменитый «николаевский» красный кирпич, из которого строились крепость и город, принес немалый доход владельцам заводов – Розенбергу, братьям Пружининым, Лозинским…
Воздух Бобруйска – особенный. Это воздух настоящего еврейского местечка, со временем превратившегося в город – также по преимуществу еврейский. Наверное поэтому здесь рождались и жили замечательные люди. Начиная с выдающихся балагул с Инвалидной улицы (если верить Эфраиму Севеле) и заканчивая приличными писателями (например, Эфраимом Севелой).
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ
Вообще же Бобруйск, как и Одесса, — город легендарный. Легенды Одессы создавались Бабелем, а легенды Бобруйска — Севелой. Бобруйск у Севелы, как и Одесса у Бабеля, предстает неким мифическим пространством, населенным удивительными персонажами. Герои Инвалидной улицы, как и герои бабелевской Молдаванки, живут в своем фантастическом мире, по своим карнавальным законам, и приобретают невиданные, гиперболизированные черты. Рыцарь Инвалидной улицы — Берл Арбитайло, который был «как куб <…> но куб этот состоял из костей и мяса, и мясо было твердое, как железо», не слишком отличается от Менделя Крика, который «завтракал жменей маслин и бутылкой водки».
Наверное, разница между двумя этими мифологизированными местами еврейского обитания состояла лишь в том, что в Бобруйске говорили «балагола», а в Одессе — «балагула». Или же вообще предпочитали употреблять слово «биндюжник»…
Справедливости ради надо признать, что первыми начали «мифологизировать» Бобруйск именно одесситы. Помните, в «Золотом теленке» Ильфа и Петрова: «При слове «Бобруйск» собрание болезненно застонало. Все соглашались ехать в Бобруйск хоть сейчас. Бобруйск считался прекрасным, высококультурным местом…»
Действительно, еще в ХIХ столетии Бобруйск считался центром культурной и политической жизни белорусского еврейства. А воздух здесь был и вправду особенный, иначе как объяснить большое количество бобруйских гаонов?
Здесь родилась знаменитая «бабушка» Паулина Венгерова, родом из Бобруйска писатели Иосиф Тункель и Леонид Коваль. Щедр этот город и на художников, — он является родиной Абрама Рабкина, Исаака Давидовича, Моисея Ашкенази, и на артистов — здесь «распевался» Исидор Болотин (Израиль Болотный), «настраивали» свои скрипки Самуил Основич и Лев Горелик.
Воздух Бобруйска, несомненно, героический и питает смелых – именно здесь родился Герой Советского Союза Борис Ковзан, единственный в мире летчик, совершивший четыре воздушных тарана. Герой Советского Союза Соломон Горелик — тоже отсюда.
Родом из Бобруйска поэт Давид Шимони (Шимонович), генетик Израиль Агол, историк Самуил Лозинский, экономист Абрам Лурье, философы Семен Вольфсон, Бернард Быховский.
Бобруйск дал миру и многих политических деятелей, причем как местного масштаба (Нисон Кацнельсон, Фишл Каменский, Шепшл Ходош), так и заслуженно прославившихся в Эрец Исроэл, — это Берл Кацнельсон, Кадиш Луз (Лозинский), Абба Ахимеир.
В городе располагались многочисленные ешивы и трудились выдающиеся раввины: Гилел из Парича, Шмарьяу-Ноах Шнеерсон (внук Цемаха-Цедека), Шломо Зевин, Яаков-Довид Веселовский (Ридбаз), Рафаэл Шапиро и другие. Одним из первых раввинов Бобруйска был Борух-Мордехай Эттингер — ученик рабби Шнеура-Залмана из Ляд, выдающийся знаток Торы и еврейской мудрости.
Да, Бобруйск место во многом уникальное. Ну скажите, где еще, в каком городе неевреи говорили на идише? А в Бобруйске говорили! Ведь все хотят быть понятыми… Конечно, времена теперь не те. И на идише здесь мало кто говорит. Но что бы ни делали с этим городом, евреи в Бобруйске остались. Б-г даст, не покинут его и впредь.
Бобруйск во время войны пострадал, но, в отличие от Минска и Могилева, не столь значительно. Конечно, многочисленных когда-то деревянных домов почти не осталось. Но в целом центр Бобруйска сохранил свой исторический облик, а улицы — Муравьевская, Казначейская, Николаевская, Ольховская, Инвалидная, — хоть и утратили старые названия, не потеряли главного: своего особого бобруйского обаяния.
Перед нами знаменитая Инвалидная, «где, если верить моей маме, все не так, как у людей» (Э. Севела). Конечно, это уже не та Инвалидная улица, что помнит доктора Беленького и легендарных бобруйских балагул. По прихоти большевиков теперь она носит имя Фридриха Энгельса.
Эта улица, воспетая в прозе Эфраимом Севелой, а на холсте — Абрамом Рабкиным, в свое время была названа в честь ветеранов войны 1812 года. Ведь слово «инвалид» в переводе с французского звучит гордо — «ветеран, заслуженный человек».
Каждая улица имеет начало и конец. Инвалидная тоже. Но если другие улицы начинаются где-нибудь, скажем, в поле, и кончаются где-нибудь, скажем, возле леса, то наша — извините! — ничего похожего. Наша брала свое начало от большого старинного городского парка, именуемого «Сад кустарей».
(Э. Севела, «Легенды Инвалидной улицы»).
А вот еще одна улица, ныне также «клейменая» революционным именем Карла — но не Маркса, а Либкнехта. Она тоже начиналась когда-то от «Сада кустарей». Ранее эта улица называлась «Столыпинской», еще раньше — «Полицейской», еще ее называли «Кладбищенской», ибо тянулась она вдоль старого еврейского кладбища. И по сей день сохранилось еврейское здание на углу Столыпинской и Муравьевской — бывшее ремесленное и ссудно-сберегательное товарищество, эдакая «касса взаимопомощи» дореволюционных евреев Бобруйска.
Бобруйское Ремесленное и мелкоторговое ссудно-сберегательное товарищество» <…> имеет целью доставление своим членам возможности: а) получить на необременительных условиях ссуды для удовлетворения хозяйственных потребностей; б) помещать сбережения для приращения из процентов и в) пользоваться посредничеством товарищества при покупке необходимых для хозяйственных надобностей членов предметов и продаже произведений их труда. <…> Наиболее состоятельные местные купцы (братья Эстрины и П. Кацнельсон) внесли для усиления оборотных средств товарищества около 2000 рублей <…>
(Бараш И. Будущность. 1901, № 3).
Улица Столыпинская-Либкнехта также знаменита тем, что на ней находится здание бывшей синагоги, воссозданной (уникальный случай!) при Советах, после войны, весной 1946 года. Синагога эта была фактически построена заново на месте другой, сгоревшей в войну. Местные власти уступили напору бобруйчан, вернувшихся в город после 1944-го, и разрешили строительство. И евреи за один месяц (!) на собственные средства (100 000 рублей) отстроили новую синагогу. Впрочем, советская власть быстренько спохватилась. В ноябре 1948 года синагога была опечатана, а 9 октября 1949-го — закрыта. По личному распоряжению Сталина… Помещение передали Государственному архиву Бобруйской области, не вернув еврейской общине ни копейки…
Улица Скобелевская — ныне улица (угадайте?) Карла Маркса. Здесь располагалась известная не только в Бобруйске типография Якова Гинзбурга, до конца 1920-х годов издававшего молитвенники и другие книги на еврейских языках. Вышло у Гинзбурга и последнее в СССР произведение еврейской религиозной литературы — «Ягдил Тора». На этой же улице находилась частная женская четырехклассная еврейская прогимназия Лазаревой.
Кстати, большевистские перемены в названиях жители Бобруйска восприняли со свойственным им юмором. Скобелевскую улицу, переименованную в Карла Маркса, стали называть «Хаим-Штрассе». А завод имени Ленина — «имени Левина».
«Здесь работали одни евреи, производили насосы. Здесь и сейчас заказы обалденные, — рассказывает нам почти шолом-алейхемовский бобруйчанин, встреченный нами неподалеку от рынка. — А вот таксопарк. Сюда русскому человеку устроиться вообще было невозможно. Директор таксопарка был еврей. Дискриминация? Нет, ну что вы! Просто так было принято. Все злачные места принадлежали евреям…»
Есть в Бобруйске и улица с неизменным именем — раньше называлась «Пушкинская», теперь — «Пушкина». Именно на ней жил доктор Фейертаг — известный врач, который лечил бедняков бесплатно (квартал, в котором он жил, назывался «фейертаговским»), и другие уважаемые люди города — семья Лозинских, владелец кирпичного завода Розенберг, хозяин цирка Фридлянд.
Вот солидный двухэтажный дом под номером 130, где до Октябрьской революции проходили собрания сионистов. Здесь же бобруйские промышленники, купцы, домовладельцы семьями отмечали еврейские праздники. На первом этаже этого дома размещалась благотворительная столовая для бедных евреев. Говорят, кормили здесь бесплатно и в любое время суток.
Евреи того времени имели свои большие радости, много удовольствия, покоя и приволья в пределах своей семьи… Народ еврейский жил тогда словно на острове, отделенный от остального мира, но не как дикарь.
(Паулина Венгерова, «Воспоминания бабушки»).
Синагога, возвращенная бобруйской общине местной властью, стоит на улице Социалистической, некогда Муравьевской. Это название было дано ей в честь графа Муравьева-«вешателя» — губернатора, усмирившего польское восстание 1863 года. Называлась она и улицей Керенского, и Центральной, и Победы (неофициально, но торжественно именовали ее «бобруйским Невским проспектом»), однако так и осталась Социалистической. Бобруйчане, ласково называющие эту улицу «Социалкой», очень любят ее. Наверное за то, что она была первой мощеной улицей города и потому первой избавилась от легендарной непролазной грязи Бобруйска. А может потому, что на ней находится центральный рынок? Или же оттого, что несколько лет назад она стала пешеходной, превратившись из «Невского» в «Арбат»?
«Здесь жили самые богатые люди города, — поясняет бобруйчанин. — На этой улице можно было встретить всех! Люди шли на рынок, потом — с рынка, встречали кого-то, разговаривали. Собирались “в кучки”. А после обеда вываливала молодежь. Если кто-то уезжал, а потом возвращался и хотел всех увидеть, то приходил именно сюда».
Наш «экскурсовод»-бобруйчанин продолжает: «…Это такая бобруйская специфика. Евреи здесь всегда занимали денежные должности, а уже вокруг них — славянское общество. Славяне во время войны евреев прятали и укрывали. Потом, когда приходили посылки из Израиля, евреи с ними делились. Белорусы в дубленках ходили, когда денег совсем не было. Ведь Израиль, Канада и Америка — это все наш Бобруйск…»
В центре города — Аллея Праведников народов мира, открытая в июле 2005 года. На средства еврейских организаций Бобруйска, благодаря помощи различных фондов и просто личным пожертвованиям здесь установлен прекрасный памятник и лежат камни с именами пятнадцати Праведников, с риском для собственной жизни спасавших евреев Бобруйска и окрестных селений в годы войны. Пятнадцать человек, воплотивших в себе то лучшее, что есть в человеке. Ибо воистину: «Спасший одну душу спасает целый мир»…
Бобруйскую крепость в 1810 году по плану графа Остермана начал строить Теодор Нарбут — военный инженер, известный историк и публицист. Возвели ее на возвышенном месте, при впадении речки Бобруйки в Березину, в одной версте от города. Строителями в основном были крепостные крестьяне Минской, Могилевской и Черниговской губерний. А подрядчиками – евреи из Бобруйска.
К началу войны 1812 года Бобруйская крепость над Березиной была почти построена. «Ни одна крепость России не являлась столь полезною, как Бобруйская, в 1812 году», — считал летописец той войны, генерал и историк Александр Михайловский-Данилевский. Эта цитадель во время вторжения Наполеона не сдалась врагу, четыре месяца сдерживая осаду и оттягивая значительные силы французов, обложивших русский бастион.
Осенью 1823 года, после завершения работ по строительству Бобруйской крепости, сюда приезжал сам император Александр I с братом Николаем. Именно здесь, в крепости, будущие декабристы Бестужев-Рюмин, Муравьев-Апостол и другие планировали реализовать «бобруйский план»: во время смотра арестовать императора и великого князя. Однако замысел их не удался…
Гримаса истории состояла в том, что заговорщики впоследствии оказались в заточении в месте своего первого заговора. После подавления декабрьского восстания на Сенатской площади — в 1825 году — для некоторых его участников Бобруйская крепость станет тюрьмой… В одном из своих писем Александр Герцен негодовал по этому поводу: «Пусть Сибирь, пусть что угодно, но только не эта страшная тюрьма на реке Березине».
Таким образом, крепость Бобруйска оказалась участницей многих исторических событий — вплоть до Великой Отечественной войны. С самых первых дней оккупации нацисты устроили в крепости лагерь для военнопленных; в основном, как свидетельствовали документы и показания свидетелей, командиров Красной Армии. 7 ноября 1941 года (параллельно с массовым уничтожением евреев бобруйского гетто) фашисты решили организовать «праздник Октября» для узников крепости — сжечь их в бараках живьем. Тех же, кто пытался вырваться из огня, расстреливали из пулеметов…
Фашистские войска захватили Бобруйск 28 июня 1941 года. Лишь небольшое число евреев успело эвакуироваться. Оккупировав город, нацисты создали в нем два гетто, узниками которых стали более 20 тысяч человек (по некоторым данным, более 25 тысяч). Известно, что в бобруйском гетто действовали подпольные антифашистские группы. В сентябре 1941-го нескольких евреев-подпольщиков оккупанты расстреляли.
На территории Бобруйска фашисты устроили четыре концентрационных лагеря с восемью филиалами и отделениями. В 1943 году в районе Бобруйска функционировал транзитный лагерь для евреев Польши. Группа «Поиск», разыскивающая останки солдат Великой Отечественной, наткнулась на свидетельство того, что здесь был концлагерь, в котором проводились медицинские опыты над людьми.
В ноябре-декабре 1941 года происходило массовое уничтожение евреев гетто. А в деревне Каменка «репетицию» массового расстрела гитлеровское зверье провело сразу после начала оккупации – в июле 1941 года, расстреляв 250 человек. В той же Каменке 6–7 ноября были уничтожены 10 тысяч бобруйских евреев.
Раввин Бобруйска Борух Ламдан рассказывает: «Это было в ноябре, в хешване. Это очень трагический день для города Бобруйск. В тот день, в 1941 году, была уничтожена вся община во главе с раввином Шмуэлом Беспаловым. Они были убиты в яме, в деревне Каменка, что под Бобруйском».
В девяти километрах от Бобруйска в период оккупации уничтожено до 10 000 человек советских граждан, в том числе и детского возраста. Уничтожение проводилось путем расстрела и закапывания живьем. Как правило, перед каждым расстрелом жандармерия и полиция снимали одежду и обувь с обреченных и тут же делили между собой. Все это делалось на глазах у обреченных и населения деревни…
Деревня Каменка в районе Бобруйска – не единственное место массового уничтожения евреев и военнопленных. Те же изуверства проводили германские нацисты и в урочище «Лысая Гора» близ деревни Еловики, и на бобруйском еврейском кладбище…
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ
Недавно в Бобруйске прошло торжественное и скорбное мероприятие. Вернее, не в самом Бобруйске, а в деревне Каменка, расположенной в нескольких километрах от Бобруйска, по правой стороне Варшавского шоссе. 65 лет назад фашисты уничтожили здесь узников бобруйского гетто.
На месте страшных событий тех лет в Каменке установлен мемориальный комплекс. К скорбному 65-летнему юбилею усилиями членов бобруйской общины и при поддержке спонсоров он был реконструирован. На месте расстрела людей — у двух рвов — установлено по две звезды: желтый шестиконечный могендовид и красная пятиконечная звезда. Между рвами выложена цифра погибших — «10 000». На холме — камень с памятной табличкой, а рядом — урны с пеплом сожженных людей, который, смешавшись с мазутом, приобрел вид каменного угля.
На траурное мероприятие приехали первый секретарь посольства Израиля в Белоруссии Игаль Койфман, представители местных властей, члены еврейской общины, школьники из еврейской гимназии и других учебных заведений Бобруйска. Раввин Борух Ламдан читал поминальную молитву, свидетель ужасных событий Евгений Календа рассказывал об увиденном, отрывок из своей поэмы декламировал председатель объединенной городской еврейской общины Бобруйска Леонид Рубинштейн. «Школьники уже знакомы с темой Холокоста, – пояснила ребецн Хая Ламдан, — но все равно многие из них плакали, когда слушали рассказ о гибели людей». Учащиеся еврейской гимназии подготовили литературную композицию на тему Холокоста. Дети прочитали молитву и положили на могилу камешки…
Раввин Ламдан рассказывает: «Хабадские раввины в Бобруйске сопровождали общину в течение 140 лет. Последний раввин — рав Шмуэл Беспалов. До 2002 года, когда приехали мы, здесь не было раввина. А ведь когда-то здесь было 40 синагог! Горисполком нам передал здание под синагогу. Согласно старым записям, в нем находилась хасидская ешива. Рядом – другое здание, там раньше располагалась синагога. Но во время войны все сгорело, сейчас в нем находится кабинет детского физвоспитания — “физкаб”».
За четыре с половиной года, с тех пор как рав Борух с семьей приехал в Бобруйск, сделать удалось немало. Главное, идет реконструкция синагоги, делают ремонт. Собирается миньян, члены общины получают кошерное питание. «Приехав в Бобруйск, я сразу же организовал для пожилых людей бесплатные кошерные обеды после утренней молитвы», — рассказывает раввин Ламдан. К сожалению, в синагоге столовой пока нет, поэтому пищу готовят в гимназии «Би-М» и привозят в синагогу. Ежедневно кошерное питание получают 30–35 человек.
На Рош-ходеш под руководством ребецн Хаи Ламдан собирается Женский клуб. Заседания проходят в школе — самом теплом (и в прямом, и в переносном смысле) еврейском доме Бобруйска. Мужчины собираются на заседания своего клуба раз в две недели — изучают иудаику, иврит, организуют соревнования. Кроме того, здесь есть воскресная школа, летний лагерь «Ган Исроэл» (организуемый совместно с другими общинами Белоруссии). И конечно же, предметом особой заботы и главной гордостью раввина Ламдана и председателя иудейской религиозной общины Бобруйска Игоря Чернина является гимназия «Би-М» и детский сад «Цемах».
Впрочем, в планах рава Боруха, сделать предстоит еще больше. Планов у бобруйского раввина — «громадье»! Нужно, считает он, реконструировать школу и детский сад, создать интернат для еврейских детей из региона, наладить выпуск в Бобруйске кошерных продуктов. А главное, – восстановить синагогу и переоборудовать это историческое здание под общинный центр, создать полноценный еврейский дом со всеми «атрибутами»: молельным залом, помещением для торжественных мероприятий, столовой, миквой, офисами, классами.
Возвращенная иудейской общине синагога на «Социалке» стоит уже больше 200 лет! Синагогу отдали в год приезда в город раввина, в 2002-м. На чердаке здания, показывает рав Борух, стоят «родные» окна, возраст которых тоже более двух столетий. Когда в 1937 году большевики отобрали здание, они сделали тут военный склад. Позже — ателье «Ромашка» по пошиву одежды.
Конечно, здорово, что евреям Бобруйска вернули именно это историческое здание. Но все это сопряжено с большими трудностями, — раввин Ламдан с ними напрямую столкнулся. Когда пять лет назад общине отдали здание, «Ромашка» вывезла всё, сняли даже обои и батареи отопления! «Разгром был полный. Они все вынесли, сломали, даже гвозди из стен выдрали! Только долги нам оставили», – говорит рав Борух.
Раввин Ламдан отлично осознает, что город, где ему выпало быть посланником Любавичского Ребе, — непростой, с глубокой еврейской историей и богатыми традициями. И даже река Березина, на берегу которой стоит Бобруйск, берет начало не где-нибудь, а в Любавичах. Значит, в эти воды когда-то окунались любавичские цадики…
Кстати, Борух Ламдан — земляк седьмого Любавичского Ребе. Как и Менахем-Мендл Шнеерсон, он родился в Николаеве. Правда, семья его была нерелигиозной. «Самая обычная николаевская семья. Мама — врач-невропатолог, папа — моряк, старший помощник капитана, — вспоминает рав Борух. — С еврейством связывало только то, что многие в семье говорили на идише. От бабушки и мамы я знал, что есть Пейсах и маца. Еще я знал, что если есть вопросы, идут к раввину. Наконец, что бабушка, когда была маленькой, ходила к шойхету. И всё».
Окончил школу, поступил в техникум. Учился на мастера по наладке станков с ЧПУ: «Я должен был ходить в белом халате, с ручечкой, и нажимать на кнопки», — смеется раввин. Но в Николаеве начала возрождаться еврейская жизнь, и его «засосало»: «У нас были лекции, уроки иврита. Случайно в 1991 году попал в Марьину рощу на слет ешив. Так потихоньку оказался в Москве…» Сначала — ешива в Марьиной роще, в 1994 году уехал в Эрец Исроэл, до 1999 года учился в Иерусалиме в ешиве «Мерказ Гутник». А потом — в Кфар-Хабаде, где получил смиху (диплом раввина). В 2000 году рав Ламдан женился, свадьба была в Иерусалиме…
Ребецн Хая родилась в Киеве. А ее мама — из еврейской белорусской семьи, из Витебска. Так что и у жены бобруйского раввина — белорусские корни…
Раввин Ламдан в Бобруйске стал вполне своим, даже непонятно, как бобруйчане раньше без него жили? С ним вежливо здороваются на улицах, приходят советоваться по разным вопросам — относятся с искренним уважением. Внушительных размеров фигура рава Боруха вполне «вписалась» в бобруйский «ландшафт». И, похоже, раввина здесь не только уважают, но и любят! Когда к семье Ламдан приехали многочисленные гости из Израиля, России и других городов Беларуси (помнится, у одного из сыновей Боруха и Хаи был опшерниш — обряд первой стрижки), в том числе несколько раввинов, прихожанка синагоги, внимательно их «изучив», сообщила: «А наш-то — самый красивый!» Наверняка это и есть всееврейская бобруйская любовь…
Бобруйск всегда был пионером в деле еврейского образования. Именно здесь впервые в Белоруссии появились «улучшенные» хедеры, причем даже в Минске их было меньше, чем в Бобруйске. Правда, поначалу хасиды были против новаций и напрочь отказывались свои старые, традиционные хедеры превращать в «улучшенные», или хедеры-метукан. «Хедер-метукан» они в шутку называли «хедер-месукан». «Метукан» значит «улучшенный», а «месукан» — «опасный»…
В бобруйской гимназии «Бейс Менахем» имени Ребе Менахема-Мендла Шнеерсона (коротко, по-домашнему — «Би-М») развиваются лучшие традиции еврейского образования, заложенные еще в прошлые века. Гимназия и детский сад были открыты в 2003 году, вскоре после приезда раввина Боруха Ламдана и ребецн Хаи. Трудности при создании учебного комплекса пришлось пережить немалые. Сначала — проблемы со зданием, потом — лицензирование, кляузы, проверки, юридический вакуум…
Директор гимназии «Би-М» Галина Дубасова рассказывает, что открывались они на свой страх и риск. В сентябре 2003 года начали работать, а в конце октября приехала делегация гимназию… закрывать. Галина Николаевна сказала, что детей не отдаст: «Ведь мы открывали частную школу, да еще еврейскую. Первую в Бобруйске! Можно себе представить, — кому нужна эта головная боль? Нигде в Белоруссии не прописаны отношения между государством и частной школой. Законодательная “дыра”. Конечно, чиновники растерялись: как себя вести?»
Рассказ о перипетиях открытия бобруйской гимназии продолжает рав Борух:
«Помог нам в создании школы мэр Михаил Григорьевич Бондаренко. Приезжали нас закрывать из Могилева. Нам вообще говорили, что нас посадят. Но когда эта делегация приехала, они сами не знали своих законов. А я знал назубок! И вот Бондаренко нас вызвал. Проблема обсуждалась такая: какое мы имели право без лицензии начинать деятельность? При этом они не знали, что именно на тот период лицензирование приостановлено! И получилось так, что не они мэра приехали “казнить”, а он — их. Он говорит: “Ребята, как же так? Вот сидит человек из Израиля, который даже не белорус, и обучает вас и ваших юристов здешним законам?” И пошло-поехало… Потом говорили, что меня “выкинули через дверь, а я вполз в окно”. Но мы все же пробили эту стену! И, слава Б-гу, работаем…»
В здании, где теперь находятся еврейская школа и детсад, когда-то, во времена «доперестроечные», был детский сад, затем склад. В течение шести лет помещение пустовало. «А потом его решили нам продать, — вспоминает рав Борух. — Единственное здание, которое власти нам дали — вот это, пережившее войну. Здесь 40 лет не было капремонта. Когда мы просили подобрать здание, нам сначала вообще предлагали казарму 1812 года… Не без сложностей, но мы его купили. Конечно, дом старый, но здесь тепло».
В планах раввина Ламдана — полная перестройка этого здания: «В проекте — достроить корпус со стороны двора, потому что у нас очень тесно. Дети сами уже говорят, что здание “резиновое”. К примеру, зал физкультуры совмещает в себе и зал для молитвы, и актовый зал; там проходят занятия музыкой, хореографического кружка, репетиции хора…» Рав Борух показывает готовый проект и поясняет: «Здесь 40 соток. Территория сдается нам в аренду на 100 лет. Это быстрый проект, — поставили фундамент, быстро склепали… А потом уже внутренняя отделка. Быстро, но надежно, и не очень дорого, — мы ценим каждую копейку».
Впрочем, это всё разговоры о том, что касается стен. А что же происходит за ними, внутри учебного комплекса?
Под руководством Галины Дубасовой здесь реализуется оригинальная методика — свой подход, учитывающий возраст, психологию, личные качества учеников, их творческие наклонности. «У нас обязательны музыка, пение, хореография, — объясняет она. — Пока они маленькие, в начальной школе – сказки. Затем — языки, литература. А когда более взрослые, — серьезные литературные произведения, представления, спектакли. Вот, к примеру, тот же Пуримшпиль. У нас был мюзикл на основе современных и советских песен прошлых лет. Потом сделали балет. После Хануки нас вообще спросили: “Вы гастролируете?” Говорят, что мы выступаем, как профессионалы. Причем и дети наши выступают, и весь школьный персонал. Спектакль назывался “Ханука в местечке”, на идише. В том году больше иврит использовали, а в этом — идиш».
«У нас не просто школа, а гимназия, — подчеркивает Галина Дубасова. — Дополнительные часы, углубленное изучение английского языка, индивидуальное обучение. Детям, конечно, тяжело сначала. Но потом они поднимаются на другой, более высокий уровень. Если в классе 10–15 человек, учитель все равно опросит всех. А на уроке иврита и английского мы их еще и на группы делим. Есть дети, которые четвертый год учат иврит, а есть такие, которые только-только пришли и алфавита не знают. Поэтому существуют начальные группы, в которых за полгода мы их “подтягиваем”, а потом они вливаются в основные группы. То же самое с английским. У нас глубокое изучение английского языка с первого класса — пять часов в неделю. Но приходят дети, которые только с пятого класса учат язык. Приходится переучивать. Это тоже отдельная группа…»
Местные методисты являются сторонниками синтеза искусств — изобразительного, музыки, пения. В школе реализуется оригинальная методика, — иностранные языки (иврит, английский) изучаются в процессе постановки спектаклей, представлений.
«Обучение на уроках иврита у нас театрализованное, – объясняет Елена Геллер-Золотухина. — А вообще обучение языку идет и на утренниках, и на музыкальных занятиях. Они изучают песни на иврите, там же им раскрывается лексическое значение слов. Второй момент — музыкальные занятия. И третий — уроки еврейской традиции и культуры. Это синтез. На уроке иврита, например, закрепляется тот материал, который был использован в спектакле».
Дети сами пишут сценарии, сочиняют стихи, частушки, песни, оформляют спектакли, делают костюмы.
По воскресеньям в школе действует программа «Родительские университеты». Приходят мамы и папы, изучают иврит, Тору. Школьники соревнуются с родителями в совместных играх — «Поле чудес», КВН.
В том же здании уютно расположился и детский сад «Цемах» («Росток»). А «ростки» он пустил славные: в этом воспитательном учреждении под заботливым оком воспитателей учатся, отдыхают, развлекаются и приобщаются к еврейской жизни около 40 бобруйских детишек.
Здесь две группы: младшая группа — «Дружная семейка», старшая — «Морячки». («…Это потому, что они собираются отправиться в плавание, в новый путь — в школу», — объясняет Галина Николаевна.) В каждой группе две или три подгруппы. В младшей начинают изучать традиции, а в старшей с пяти лет — иврит и английский.
Галина Николаевна рассказывает: «Для маленьких у нас — “пальчиковый театр”. Дети легко раскрепощаются, потому что говорят они – и как бы не совсем они… Рефлексия: за них говорят герои. Благодаря этому можно почувствовать, что у них внутри, какое настроение. Мы доверяем воспитателям, и дети их воспринимают, как мам. Иногда даже идти домой не хотят».
Педагоги здесь замечательные. С первых дней в «Цемахе» — методист Марина Элькинд, несколько лет работает воспитателем Ирина Чернина, иврит и традиции преподает выпускница «Бет Ханы» Татьяна Цимбал.
Здесь используются самые современные методики, но все — «на еврейский лад». Рассказывает Марина Борисовна: «Мы стараемся во всех предметах учитывать традиции. Например, в синтезе искусств — художественного слова, музыки и “изо” — музыку взяли народную и Мендельсона. Изобразительное искусство — Марк Шагал. А слово — это стихи или проза на тему занятия».
В садике тоже есть разнообразные уголки — «творческие зоны», посвященные разным темам: семье, Торе, играм, «изо». Многое делается своими руками. Например, «Уголок сказок», игры, коврики и подушки для развития мелкой моторики изготовили сами воспитатели. Бобруйское ноу-хау — «дорожка здоровья». «Воплотили ее в жизнь своими руками. Перед тем как ложатся спать — по ней проходят, встают — тоже по ней. Это и массаж, и коррекция походки, и закаливание, — они босичком по ней ходят…»
Для выпускников детского сада ежегодно организуют праздничный бал. На нем ребятишки демонстрируют свои знания и таланты. А потом просто веселятся и объедаются кошерными сладостями!
В садике «Цемах» есть много неожиданного. Например, свои сказочки: «Жили-были три гномика — Изя, Мойша и Соломон…», или нетрадиционные финалы известных сказок: «Я Волк, я тебя съем!» — «Как же ты меня съешь? Мы ведь в ЕВРЕЙСКОМ детском садике…»
Галина Дубасова говорит: «Знаете, какой полет фантазии! Когда видишь светящиеся детские глаза, — хочется творить!.. Иногда в ясельки приходит ребенок, и говорить-то не может еще. А в “биркас а-мозон” говорит последнее слово! Он его не понимает, но говорит».
Покидая Бобруйск, мы поняли, что лишь прикоснулись к богатой истории еврейской жизни этого города, — так много осталось не увиденного, не исследованного, не запечатленного.
«Приезжайте к нам на “Дожинки!”» — приглашали гостеприимные бобруйчане при расставании. Хотелось спросить: «До чьей жинки?» Но мы сдержались… Оказалось, что «Дожинки» — это всебелорусский праздник, который недавно прошел именно в Бобруйске, причем в юбилейный, десятый раз. Особенность его такова, что проходит он осенью, после жатвы (отсюда название — от глагола «дожинать»).
Для экономики белорусских регионов он имеет приблизительно то же значение, что и Олимпийские игры в мировом масштабе. А по внешнему виду напоминает Выставку достижений народного (в данном случае белорусского) хозяйства.
Увы, мы не попали на бобруйские «Дожинки». Но уверены, что славный город этот стал еще краше. А благополучие людей, живущих в нем, слегка возросло. Ей-Б-гу, они этого достойны!
ЛЕХАИМ
ФЕВРАЛЬ 2007 ШВАТ 5767 – 2 (178)
Действительно, еще в Х I Х столетии Бобруйск считался центром культурной и политической жизни белорусского еврейства. А воздух здесь был и вправду особенный, иначе как объяснить большое количество бобруйских гаонов?