О Нике Турбиной. Часть 1

Рабочие материалы Сергея (Змея) , предназначенные для книги «Три истории полета Ники Турбиной». Часть 1

Письма вслух:

В 1986 Б.Гребенщиков прислал Нике по почте письмо с текстом новой песни.
Песня называлась “Ты – Дерево”

ЖЖ Бориса Борисовича Гребенщикова:

У Ники и Саши была собачка Гуша – маленькая такая породы шпиц. Вот. А ГУшей она называлась потому что ее то ли на улице толи еще где подобрали щенком – и там что-то с лапой было – отчего собака ходила типа танцуя танго. Ее назвали Тангушей – а дальше просто Гушей.

Друг Гуши – кот Гвоздик. Он футболист и буддист – когда не гонял пивные пробки по квартире – надолго замирал в одном полежении и мурчал. А так он постоянно пробки гонял лапами.
А еще он однажды напился пива и упал – Ника очень испугалась и стала плакать даже – подумала что ему плохо. Но ему было хорошо – потому как он нашел стакан с пивом и напился.

Еще у меня есть аудиозапись – на днях нашел – там 90 минут записи как Ника фильм смотрит с комментариями – я там по сути почти спал а она комментировала. Я оцифровал запись – но сам еще не слушал – я тут подумал и считаю что такие штуки – не стоит вообще публиковать. Потому что это то же самое что например выложить аудио где принцесса Диана чинит двигатель автомобиля.

Так же?

НЕ ШУТКА:
Когда Ника была в Италии-была договоренность с Папой Римским Иоанном Павлом II о её приёме. В его расписании появилась отметка о том что с Никой он пообщается 10 минут.
Разговаривали Ионанн Павел II и Ника полтора часа.

СВЕТЛОЕ:
Очень хорошо то,что люди вспоминают о Нике.
Но мне не приятно то, что некоторые люди практически в каждой передаче и газетной статье
то ли просто по привычке, то ли из-за невладения достаточным количеством информации о жизни Ники, поливаемы грязью как журналистами, так и приближенными к жизни Ники Турбиной

1.
Евгений Евтушенко. В связи с Никой его имя употребляется как синоним предателя. Но Евтушенко – он же тоже не железный и у него тоже есть нервы.

Его ответ на заявления о предательстве – “я помог человеку стать на ноги, а дальше человек должен сам идти своей дорогой”.

Что в этом ответе неправильно? Евтушенко помог маленькой Нике и отпустил ее жить жизнью нашедшего себя Поэта. Это сейчас психологи и иные деятели науки могут говорить, мол нельзя было Нику оставлять саму себе предоставленную и т.д. потому что это большой удар по ее психике. Но это СЕЙЧАС все понятно и легко раздавать советы в никуда. Евгений Евтушенко, понятное дело, сам поэт и живет жизнью в которой, как в жизни любого творческого человека, присутствует достаточная доля ненормальности. Евтушенко видел будущее Ники в ярких красках – и сделал свой выбор в пользу ее самостоятельного творческого пути. И он в этом прав.
Когда Ника повзрослела – им могло оказаться сложно понимать друг друга. Но Ника, я знаю, зла на Евгения Евтушенка не держала. И если передачи и статьи пишутся о Нике – то нужно уважать ее мнение, а не идти на поводу у научных деятелей. Ни один, кстати, из которых так и не смог обьяснить феномен Ники Турбиной

2.
Саша. На момент смерти Ники – ее парень
Я знаком с ним лично и могу сказать не лукавя, что Саша Миронов – прекрасный человек.
Он как мог берег Нику – берег изо всех сил. А потом появляется человек с дипломом журналиста и, потому что ему действительно больно и обидно за то, что Никина жизнь оказалась настолько нелепой – винит в этом Александра Миронова.

Иногда хочется просто спростить людей ищущих виновних в Никиной смерти – извините, но вы сами где были когда Ника умирала?
____________________________________________

Один молодой человек прощаясь с Никой на перроне вокзала,заметив ее волнение сказал ей:

-Слышишь,Ник,ты это.. купи себе водки в поезде и пей до ночи..

А через два месяца пьяная Ника упала из окна.Так спокойнее.

/Так это Косяк был с Никой на вокзале!/

Все по местам

Есть люди которые читают сказки в любом возрасте.
мне 28 и я очень люблю сказки. иногда их даже пишу. я очень хотел видеть Нику живой и здоровой. Я знаком с человеком который написал сказку о ней, о Нике.
Ника сейчас далеко и читает сказки своим детям, сказки о своих друзьях – Апельсине и Ракушке.

Если бы мне пришлось писать сказку о Никуше, я писал бы больше о ее друзьях – потому как она их не имела и их нужно было бы срочно придумать. Ника – не святая, не ангел- она просто человек ниотсюда. Обычный человек, попавший в мир, правит которым то что называется Любовью. Со всей ее кровью и слезами.

Я написал бы что Ника не могла ходить по улицам – она не знала куда и зачем ей идти.
Она не умела давать интервью – она не знала кому и что еще ей говорить.
Может даже она и стихов уже не писала – хотела малого – даже не внимания, совсем не внимания, а просто понимания тех кто ее может понять. Она писала стихи посвященные Богу, но искала людей способных понять ее, Нику.

Она не мечтала ни о славе, ни о деньгах, ни о работе дворником.
Она искала рая в шалаше. Своего рая. Чтобы не просыпатся после бессонной ночи на работу. Что бы выйдя за хлебом, не стоять на тротуаре в ожидании перейти дорогу, пока по ней проезжает лимузин с тремя-четырмя гадами. Даже если бы она умерла – она бы сама не хотела попасть на свои похороны.

На днях была новая передача о Цое, в которой его мама, Валентина Васильевна, умоляла оставить Виктора в покое. Это право ее и право ее Сына. И движет этим правом здравый рассудок.

Если бы я был другом Ники – я бы наверное не стал просить оставить ее в покое – но научиться относится к ней не как к Гению, а просто как к человеку. Как продавщице в булочной, никто же не удивится, от того что она принесла вам хлеб. Ника родилась и в карманах ее рубашки нашли тетрадку со стихами, уложенную туда неизвестно кем.
Тетрадка потом потерялась, но стихи остались.
И Ника их вспоминала всю жизнь. Сама вспоминала свои стихи.

Спасибо нам потому что мы Нику не забыли.

Н.Т.

Ты, конечно, не помнишь,
Ведь было все так не четко,
Не прорисовано, не вычитанно,
Все равно…
Девочка, с такою взрослой, тяжелой челкой,
И родинкой, как у Мерилин Монро.

Ты, конечно, не помнишь
Этой травы-полыни,
Нынче другие ритмы, другой уклад,
А меня, как бритвой, ее резануло имя,
И кровило, кажется, столетиями подряд.

Ты, конечно, не помнишь,
Да и какое дело,
Коль скоро брожениям этим пришел конец.
Я недавно узнала –
Она из окна летела,
Тем утром, когда мы с мужем шли под венец.

Ты не помнишь –
И салава Богу –
Грошовой тризны,
Крематорного дыма будничную кадиль.
Тех, кого у нас забывают еще при жизни,
После смерти бывает некому проводить.

И когда тебя доконает
Рутина. Прежде
Чем решишь поменять страну, гардероб, грехи.
Ты звони, не стесняйся
Мобильный – прежний.
Я тебе почитаю ее стихи.

“ЖИЗНЬ МОЯ – ЧЕРНОВИК”

“Памяти Ники Турбиной
На смерть Ники Турбиной.

…Но строки, что жгут ладонь
Не станут пропуском в рай!

Какое – тебе до них
Дело? Лишь пара строф!
Молчи! Ощути стих,
Который на вкус – кровь.

И рифмы, что в сердце берёг,
Тебя же прогонят сквозь строй.
Поэт – лишь себе пророк,
Для нас, для простых – изгой.

Для жизни – всего одна,
Для смерти – сто тысяч – причин!
Как нагло взрыхляют ночь
Глаза дорогих машин!

И вот – на изломе – крыло,
И душит запекшийся крик.
Ночь, дождь, облетает стекло.
Дописан твой черновик.

Наталья Уварова.

ИЩИТЕ ПРАВДУ В САМИХ СЕБЕ…
ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ.

С Турбиной у меня вообще связана почти мистическая история. Я бы никогда не узнала о ее смерти, может бы, и не заинтересовалась бы ее личностью, всей ее жизнью по-настоящему (так бы и осталась она для меня этаким вундеркиндом-выскочкой, странной девчушкой, о которой так много говорили и писали в середине 80-х. А я, о Боже, ей завидовала!). Вот и осталась бы – как строчка, как название фильма «Ника которая…». Но если бы не случай… В середине мая прошлого года, числа наверное 15, что-то заставило меня набрать в поле ввода Яндекса это имя – НИКА ТУРБИНА. И как знамение – погибла, покончила с собой, обстоятельства смерти невыяснены, трагическая смерть, загадочное самоубийство русского поэта… – детектив какой-то. Погибла. Буквально вчера, всего три дня назад – по спине пробежал холодок. А как же всемирно известная поэтесса? А как же многотысячные тиражи и полные залы? В коротких, зачастую противоречивых статьях – полная путаница дат и фактов. Эпитеты, которыми «награждали» Нику авторы статей колеблются от гениального русского Поэта (с большой буквы) до «алкоголички-дегенератки», которым не место на земле. Что-то, Ника, тут не так. Скажи мне, как тут разобраться? Месяца три чуть ли ежедневно просматривала десятки ссылок на Нику Турбину, собирала информацию по крупицам. Зачем? О, Господи, неужели сейчас, чтобы о тебе вспомнили и заговорили, надо умереть. Или достаточно умереть?

А тут еще на работе клич бросили – к 8 марта напишите каждый по статье о судьбе какой-нибудь яркой неординарной женщины – нашей современницы. Я решила писать о Турбиной. «Зачем тебе эта сумасшедшая самоубийца, кто ее помнит?» – вопрошали коллеги – журналисты и шли писать о первых учительницах, ударницах труда эпохи Страны Советов, бизнесвуменшах и топ-модельках областного пошиба. Знаете ли, как сложно было собрать и переработать килобайты разрозненной и противоречивой информации и сложить ее в единую картину:

Я утром их стараюсь разобрать
В отдельные красивые клубочки,
Но к вечеру – какая ерунда! (Н.Т.)

Картина так и осталась неполной. Кто-то найдет в моем эссе массу неточностей и искажений реальности, кто-то просто пожмет плечами – чего, мол, разоряться. Насчет первого – буду рада поправкам и замечаниям, но только – настоящим, от того, кто действительно знает. Насчет второго – и Бог с вами, просто вам в другую сторону. Кстати, сегодня (6 марта) маленькая дата – 20 лет со дня появления первой публикации стихов Ники Турбиной, но об этом ниже.

Я представляла ее себе. Худая рыжеволосая женщина, почти моя ровесница (тремя годами старше), ростом чуть меня пониже, с глазами грустными-грустными, и цвет – как вода в холодном осеннем пруду, в котором отражается пронзительно-голубое небо. Небо – облака – луч солнца – опять набежала туча – лоб ее хмурится, морщится недовольно, только не надо с балкона, милая, пожалуйста. Давай, лучше коньяку выпьем, покурим на балконе, ты мне стихи почитаешь. Голос у тебя теплый, шелестящий, с хрипотцой. Только не надо с балкона… Только не надо…

«Только не надо завидовать Нике Турбиной, – помню, как убеждал меня, тогда еще совсем малышку, делающую первые поэтические шаги, местный то ли поэт, то ли просто радетель за юные таланты. – Ради Бога, не завидуй ее судьбе. Пройдет 10-15 лет, и ты сама поймешь, почему». Помню также испуганные глаза моей мамы, которая ни с того, ни с сего вдруг стала прятать от меня тетрадки и альбомы с моими поэтическими опусами. Шутка ли, дочурка, вместо стишков о белочках и ежиках, вдруг стала писать о конце света и последствиях чернобыльской катастрофы. Недавно мама призналась: «Как в середине 80-х стали говорить об этой Нике, так я сразу для себя решила: никаких стихов, никаких вундеркиндов мне не надо!»

15 лет прошло, и я поняла, о чем тревожился мой собеседник: Ники Турбиной больше нет с нами. 11 мая прошлого года знаменитая поэтесса покончила с собой. Ей было всего 27 лет.

Я – то по-прежнему здесь, жизнь худо-бедно, но удается, это, несмотря на многочисленные покушения на собственное существование, (а у кого их не было в 15-17 лет, когда «не позвонил – не поставили – не прошла – не получилось – бросил и – тому подобное» воспринимается как катаклизм мирового масштаба, и все – «головой в петлю – пистолет к виску – камень на шею – ножом по венам в самую глубокую реку с высокой крыши, предварительно проглотив пачки две снотворного…»). Но ведь жива, блин! Несмотря на творческие кризисы и любовные переживания.
– Ради бога, не завидуй ее судьбе, – наставлял местный поэт. Но я его, дура, не слушала, – куда там! Чего ведь в 12 лет надо – славы, чтоб все газеты и журналы о тебе и твоих стихах взахлеб да наперебой твердили, чтоб передачи по телевидению, да полные залы восторженных слушателей.

Слава Богу, почти ничего этого не было. Были скромные публикации в местной прессе, пару раз промелькнула в общих стихотворных подборках всесоюзных журналов, вот сейчас полегоньку –потихоньку осваиваю бескрайние просторы интернета. Да и не обо мне речь. Но ведь недаром же пеплом Клааса бьются в груди Никины строки: «Ищите правду в самих себе».

ГЛАЗАМИ ЧЬИМИ Я СМОТРЮ НА МИР?

В середине восьмидесятых Ника Турбина, хрупкая девочка из Ялты, писавшая необыкновенно серьезные и не по-детски мудрые стихи, была, без преувеличения, национальным достоянием.

Ника Турбина, а для родных и близких – Никуша, появилась на свет 17 декабря 1974 года в Ялте. Она росла странной необщительной девочкой, не по-детски серьезными вопросами любила вводить в заблуждение взрослых. Например, в два года неожиданно спросила бабушку: «А есть ли душа?» Ее любимым развлечением было подолгу стоять у окна или, глядя в зеркальное трюмо, разговаривать с каждым из отражений. А еще к маленькой Нике приходил Звук. Именно так она называла неведомо откуда звучавший голос, диктовавший строки, которые, некоторое время спустя, сделают Нику знаменитой на весь мир.

Соседи по дому всегда считали, что все Турбины немного не в себе, и советовали детям не водиться с Никой. Впрочем, Ника особо никогда не тяготилась одиночеством.

Она с детства страдала бронхиальной астмой тяжелой формы. Не многие знают, что приступы удушья способны вызвать у маленького ребенка страх засыпания. По словам родителей, до 12 лет Ника вообще не спала. Сидела в постели, обложенная подушками, тяжело и хрипло дышала, и бормотала что-то на птичьем языке. Оказалось – стихи. Стихи, малопонятные и для взрослого, неискушенного в поэзии человека, стихи, больше похожие на заклинания и потому, так пугавшие маму и бабушку: «Это могло случиться когда угодно, но чаще всего ночью. Она звала нас с мамой и приказывала: «Пишите». Стихи словно распирали ее, не давая покоя».

Глазами чьими я смотрю на мир?
Друзей? Родных?
Зверей? Деревьев? Птиц?
Губами чьими я ловлю росу,
С упавшего листа на мостовую?
Руками чьими обнимаю мир,
Который так беспомощен, непрочен?
Я голос свой теряю в голосах
Лесов, полей, дождей, метели, ночи…

Первая реакция мамы – шок. Она стала показывать измученную бессонницей девочку врачам. На все ее вопросы: «Откуда талант?» и «Как заставить ребенка не писать стихи?», врачи только разводили руками: «Что мы можем сделать? Ну, пишет – и пусть пишет. А астму лечить надо».
Видимо, кто-то надоумил Турбиных показать творчество девочки специалистам-поэтам. Вспоминает бабушка Ники: «Открыл Нику Юлиан Семенов. Причем сделал это очень по-доброму, нежно, с желанием помочь». Нике тогда было семь лет. Семенов как раз строил недалеко от Ялты дачу. Вдруг ему срочно понадобилось лететь в Москву, нужна была машина до Симферополя, а Никина бабушка как раз работала заведующей бюро обслуживания в гостинице “Ялта”, где жил Семенов. Она-то и убедила Семенова прямо при ней раскрыть папку со стихами внучки. Знаменитый писатель, крайне недовольный этим, прочитал несколько стихотворений и вдруг воскликнул: “Это же гениально!” А через месяц по его просьбе в дом к Турбиным приехала корреспондент “Комсомольской правды”, потом написавшая статью о гениальной девочке-поэтессе. 6 марта 1983 года в “Комсомольской правде” появились Никины стихи. Ника проснулась знаменитой.

«ДЯДЯ ЖЕНЯ»

Потом последовало приглашение в Москву, где в Доме Литератора и состоялась судьбоносная встреча юной Ники и Евгения Евтушенко. С этой встречи и началось блистательное восхождение маленькой поэтессы на поэтический Олимп. Дуэт Турбина – Евтушенко часто показывали по телевизору: маленькая девочка сидела на высоком стуле, болтала ножками и умилительно выговаривала словосочетание «мое творчество», а Евгений Александрович говорил о ней «этот поэт». Евтушенко настаивал именно на определении «поэт». Заметьте, не поэтесса, не юное дарование, а «величайшее чудо – ребенок-поэт!» Именно он и посодействовал в том, чтобы в свет вышел сборник Никиных стихов. Книга вышла в конце 1984 года в издательстве «Молодая гвардия» и называлась «Черновик». Название помог подобрать «дядя Женя» (так обращалась Ника к Евтушенко), так называлось заглавное стихотворение, а еще, по словам Евтушенко, «ребенок, это как бы черновик человека».

А дальше, не без помощи дядя Жени, – поездки по всей стране, выступления, поэтические концерты. («Ее возили выступать по домам отдыха за 150 рублей» – с ужасом вспоминает Людмила Владимировна Карпова, бабушка Ники, которая, кстати, сопровождала внучку во всех ее заграничных поездках.) На фирме «Мелодия» выходит пластинка с ее стихами. О Нике снимают несколько фильмов, ее имя не сходит с газетных полос, ее стихи переводят на десятки языков, Советский детский фонд выделяет ей именную стипендию. Худенький подросток с прической а-ля Мирей Матье, очаровательной родинкой над губой и повадками звезды был забавен. Звуком неокрепшего голоса, тревожными, недетскими стихами Ника околдовывала полные залы и не только в Союзе. Ей рукоплескали в Италии и США. В Колумбийском университете даже проводилась конференция о технике перевода стихов русской поэтессы. И как кульминация – поездка в Венецию на фестиваль «Земля и поэты» и получение престижнейшей премии в области искусства – «Золотой лев»! Турбина, кстати, вторая русская поэтесса, удостоившаяся этой награды. Первой была великая Анна Ахматова и премию получила, когда ей было уже за 60. Нике едва исполнилось 12.

Специалисты-психологи, заинтересовавшиеся поэтическим феноменом, предупреждали Евтушенко – столь ранняя публикация и мировая известность могут здорово сказаться на неокрепшей психике девочки. Только сейчас, после смерти Ники, появилось мнение, что Евтушенко, являвшийся по сути ее продюсером, импресарио, использовал феномен Турбиной исключительно для собственного пиара, дабы на гребне славы малолетней поэтессы вознести и свое, слегка подзабытое имя. В это вполне вериться. Едва Нике исполнилось 13, Евтушенко стал отдаляться от нее. Просто перестал приглашать, звонить. Коротко отмахивался от журналистов – «Вдруг писать перестанет, зачем она тогда нужна?»

А Ника все еще надеялась на своего кумира. Вспоминает бабушка Турбиной: «Помню, мы сидели с ней в маленьком кафе на одном из каналов Венеции, а рядом за столиком Евгений Александрович. Ника смотрела на него с обожанием, а мне все твердила: «Буль, купи мне красивое белое платье и туфли. Я хочу поразить Евтушенко!»

Евгений Александрович!
Хотелось написать
Цветным фломастером:
3 – зеленым,
Д – красным.
Здравствуйте!
Но радуга цвета
Куда проще радуги слов.
Рев мотора, самолета зов.
Не хватило времени
Ни у меня, ни у вас,
Тайна одиночества –
Вечен час…

А наш редактор мне и говорит – ты видимо что-то недопоняла. Ты уж Евтушенко каким-то Карабасом – Барабасом выставила, что на таланте бедной куклы состояние и имя зарабатывает. Что-то здесь не так, вероятно, он почувствовал недолговечность этого таланта, вот и прекратил сотрудничество.. Я не стала спорить. В сущности, он был бы прав, если бы речь шла о взрослой, сложившейся личности. А здесь – 12 летний ребенок после громких побед – и вдруг в одиночестве…

---

Часть 2