В годы Второй мировой войны дети нередко становились сыновьями полков. И случалось это не только по советскую сторону фронта
Дети на службе у гитлеровцев: кем были они? Предателями или жертвами войны?
1 июня 1942 года командование группы армий «Центр» (нем. Heeresgruppe Mitte) сформировало в Бобруйске 1-й Восточный добровольческий полк в составе двух батальонов — «Березина» и «Днепр» (с сентября — 601 и 602-й восточные батальоны) — общей численностью свыше 1 тысячи солдат и офицеров.
Предатели не гнушались активно вербовать в свои части и детей-подростков. Последних активно использовали в борьбе с партизанами.
Формировать этот полк немцам помогали российские офицеры-эмигранты. Один из них, подполковник Яненко (Янецкий) был назначен командиром части.
К 20 июня в Бобруйске был сформирован также запасной батальон, готовивший пополнение для батальонов «Березина» и «Днепр». К концу 1942 года его развернули в полк трехбатальонного состава. Кроме того, здесь же были сформированы восточный батальон «Припять» (№ 604), кавалерийский эскадрон и несколько артиллерийских батарей. При запасном полку действовала офицерская школа.
Примечательно, что в отличие от большинства других восточных частей, командный состав этих батальонов полностью комплектовался из бывших советских офицеров (прежде всего из лагеря военнопленных, который располагался здесь же, в Бобруйске), немецкий персонал был представлен только офицерами связи при штабе полка и батальонов и инструкторами в ротах.
Предатели не гнушались активно вербовать в свои части и детей-подростков. Последних активно использовали в борьбе с партизанами.
Ряд таких свидетельств содержится в воспоминаниях российского белоэмигранта, майора Вермахта Игоря Соломоновского. Предлагаем вашему вниманию отрывки из его воспоминаний:
Вася Пискарев, 14 лет
Его взяли денщиком командира 4-й роты батальона «Березина». ГФП числила его как «опасного партизана». Ваську увезли в ГФП (нем. Geheimefeldpolizei — тайная полевая полиция, — прим.). Потом звонят: «Забирайте, безопасен». А он не хочет. «Почему?» «Там немцы хлеб белый дают и конфеты, а у вас нет». Через три дня, когда конфеты закончились, Васька опять сбежал. Я рассердился и посадил его в карцер. Через 30 минут прибегает заведующий карцером фельдфебель Маяковский. Ваську стали сидевшие там дразнить, а он в драку. Избил одного (лет 25) до вольно сильно. Я пошел разбираться. Васька заревел:
— А чего они дразнятся, я тоже солдат.
— Удерешь?
— Удеру.
— Сиди хоть год.
Через две недели Маяковский доложил, что Васька лезет на разговор. Все его баловали, каждая рота — передачи, плюс от офицерской кухни усиленное питание. Передо мной стоял уже не Васька, а «рядовой 4-й роты русского Восточного полка по личному делу».
— Господин капитан, разрешите служить в вашей команде, не хочу быть денщиком.
— Не обманешь?
Васька обиделся. Я его зачислил… Как разведчик Васька работал прекрасно, уходил переодетым в партизанские места и приносил ценные сведения.
Летом 1943 года мы издали воззвание к местному населению с предложением идти к нам в полк. Но добровольцев почти не было. Васька был ефрейтор, имел пистолет и медаль за Восточный фронт на зеленой ленте. Спустя некоторое время звонит начальник полевой германской жандармерии Бем: «Забери своего, он черти что делает». Васька собрал «митинг» на главной улице Бобруйска. Я протолкался.
«Господин офицер, он правильно говорит, нечего мужикам прохлаждаться, пусть к вам идут, чтобы коммуна опять не вернулась».
Васька, красный и потный, бил себя кулаком в грудь: «Вы что же, под юбками у баб сидите, а мы кровь должны за вас проливать, как вас честно просят — поступайте в полк, а вы морды воротите, небось у коммунистов так бы с вами не разговаривали». Увидев меня, Васька вытянулся: «Господин капитан, так что уговариваю вот этих — он презрительно махнул рукой в сторону толпы, — сопливых, к нам в полк идти». Бабы зашумели: «Господин офицер, он правильно говорит, нечего мужикам прохлаждаться, пусть к вам идут, чтобы коммуна опять не вернулась».
Однажды дежурный говорит: «Ефрейтор Пискарев просит разрешения войти». Вошел Васька, а за ним оборванный мальчик, лет 11, худой, босиком, испуганный. «Господин капитан, добровольца привел. Парень что надо, и большую охоту имеет». «Митька», — прошептал мальчик. Васька ткнул его в бок: «Уж очень напуганный, еще с детства. Энкавэдисты его испугали».
Митя, 11 лет
(возраст был указан на вид, сам мальчик, видимо, скрывал или не знал, сколько ему лет)
История Мити такова. Отец — колхозник, был арестован НКВД и пропал, там же исчезла и мать, но дед его взял к себе, плел корзинки, делал свистульки. Но много не заработаешь…
— Так ты не любишь коммунистов?
— Не люблю, они моих батьку и мамку забили.
— Ну, а дед тебе позволил?
— «Как теперь царя нет, ничего не понять, а если против коммунии — иди и служи», — сказал лишь дед.
— А знаешь кто такой царь?
— Не знаю.
А Митька знает, где у партизан тут штаб в Бобруйске, и где что у них запрятано. Вы нам дайте велосипед и 5 человек, и через 30 минут все Вам доставим.
— А где ты его нашел? — спрашиваю у Васьки.
— На базаре. Там его все какой-то пакет уговаривали отнести, а он не соглашался. Он и раньше партизанам пакеты носил, а увидел, как партизаны пленных немцев расстреляли, не захотел больше.
— Как же ты его привел?
— А Митька знает, где у партизан тут штаб в Бобруйске, и где что у них запрятано. Вы нам дайте велосипед и 5 человек, и через 30 минут все Вам доставим.
Через полчаса явились с двумя людьми в штатском.
— Вот, — торжественно проговорил Вася, поставив передо мной английскую магнитную мину, несколько германских печатей и целую большую стопку разных германских бланков.
— А эти? (на поясе у Митьки висел новенький TT).
— Начальник Бобруйского штаба и связной.
По сообщению Митьки, германские саперы осмотрели электростанцию и нашли еще три точно таких же мины. Я отобрал, пока не будет формы, у Митьки пистолет, и он ходил каждый день и любовался им, приговаривая: «Эх, мне бы хоть одного энкавэдиста поймать, я бы ему и батьку, и мамку вспомнил». Пока ему шили обмундирование, вместе с Васькой они ходили на базар в штатском и ловили партизан. Они помогли раскрыть многих коммунистов.
Стрелки этого батальона были все добровольцы, из ближних к Бобруйску деревень, не старше 18 лет.
Когда Русский Восточный полк ушел на Запад, Митька остался с дедом в деревне недалеко от Бобруйска, судьба их неизвестна. А Васька уехал с нами во Францию.
В июле 1944 года маки (фр. Maquis — французские партизаны, — прим.) убили трех стрелков и захватили Васю, который перевозил почту. Через трое суток батальон Васи разбил лагерь партизан, нашел мундир Васи с кровавыми пятнами на груди и на спине. Но Васи так и не нашли. В отместку батальон сжег одну из деревень маки, где только убитыми потерял 30 человек. Погибло все отделение (10 из 12), которым командовал Вася. Пленных не брали. Батальон Васи дрался так, что немцы дали ему высший знак отличия, разрешив носить «мертвую голову» на пилотках, не будучи зачисленным в войска СС. Стрелки этого батальона были все добровольцы, из ближних к Бобруйску деревень, не старше 18 лет.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ
https://bobruisk.guru/aktan-story/
Вторая мировая война на сайте Бобруйск гуру:
С большим интересом. прочитал.жалко не упоминаются названия деревень.