Бобруйск — седьмой по величине город Беларуси, уступающий по площади и населению только областным центрам и столице. Первое письменное упоминание относится к 1387 году. Предполагают, что ранее на месте Бобруйска находился легендарный город Голотическ, упоминаемый в Лаврентьевской и Ипатьевской летописях.
Эта история приключилась в нашем городе ровно 35 лет назад. Военнослужащие срочной службы из части, обслуживающей Бобруйский военный аэродром, где в то время базировался 200-й гвардейский Брестский Краснознаменный тяжелый бомбардировочный авиационный полк 22-й гвардейской Донбасской тяжелой бомбардировочной авиационной дивизии, совершили «налет» на пивзавод (тот самый, что сегодня принадлежит компании Heineken). Солдатам оставалось 100 дней до приказа…
Когда ослик Иа обнаружил на кусте чертополоха свой хвост, он был счастлив. Очень-очень. Даже сквозь предусмотренную сюжетом грусть. Да-да, иногда для завершения образа не хватает самой малости… Читать далее «Иду по городу и курю трубку»
Абрам Рабкин. Художник, полвека проживший в Санкт-Петербурге, считал себя больше бобруйчанином, нежели петербуржцем. Практически все свое творчество он посвятил белорусским местечкам, в первую очередь Бобруйску. Причем не сегодняшнему городу, а патриархальным улочкам со старыми домиками.
Вдова художника Нина Королева.
«Абрам Исаакович был влюблен в жизнь, с интересом относился к людям. О нем нельзя было сказать — старый. Я его воспринимала как мальчишку озорного. Это был романтик, который заменял мне целый мир».
Нина Королева, вдова А. Рабкина.
***
«За долгие годы моей творческой жизни я много работал в разных краях. Есть у меня холсты, написанные в Эстонии, на Кубани, на Кавказе, в Старой Ладоге на Волге, в Крыму, в Израиле, за океаном — в Штатах. Вроде бы неплохие работы. Даже на выставках бывали. Но нет в них главного — той любви, душевного трепета и того чувства, которое испытываю, возвращаясь и работая в родных местах… Художник учится всю жизнь. И в этой учебе я понял, что из всех чувств, необходимых художнику (чувство рисунка, цвета, композиции), главное — это чувство Родины».
Этими словами Абрам Исаакович Рабкин завершал очерк, посвященный своему первому учителю, художнику Евгению Александровичу Ярмолкевичу («Все начиналось в Бобруйске», 2003 г.). Впереди было еще десятилетие плодотворной творческой жизни: новые картины, новые рассказы и очерки, посвященные замечательным людям нашего края. Были новые выставки его работ, каждая из которых — это и Итог, и Признание. Читать далее «Абрам Рабкин. Завещание»
Он вернулся в наш город живым и невредимым, в новом офицерском костюме тонкого английского сукна, и на кителе было столько орденов и медалей, что они не умещались на узкой груди и бронзовые кружочки наезжали один на другой. Сразу замечу, что все свои награды он тут же снял и больше их на нем никто не видел. Поступил он так из скромности, и мне он потом говорил, что наградами нечего гордиться и козырять ими. Он остался жив, а другие погибли, и его ордена могут только расстраивать вдов.
Белорусский писатель, прозаик Борис Микулич родился в Бобруйске 6 августа 2012 года. С 1929 года работал в бобруйской газете «Камунiст», затем в государственном издательстве БССР и в газете «Лiтаратура i мастацтва». В 1936 году Борис Микулич был арестован по ложному обвинению и осужден на 10 лет.
Вернувшись из сталинских лагерей, Борис Микулич устраивается работу в Бобруйскую городскую библиотеку и собирает материал о деятельности подполья в годы фашистской оккупации. Он встречается с партизанами, подпольщиками, партийными работниками, действовавшими в тылу врага.
В результате уже в 1948 году была закончена повесть «Трудная година», ставшая одной из первых книг о немецкой оккупации. В апреле 1949 года Микулич снова был арестован и сослан в Сибирь, где скончался в 1954 году.
Публикуется по изданию, вышедшему в 1973 году. Перевод Георгия Попова.
А может, ничего этого и не было? Может, все это приснилось? Бывает, теряется грань между сном и явью, о ней, об этой грани, еще помнишь, как только проснешься, а потом она вдруг стирается навсегда, и начинает казаться: то, что снилось, — правда, а то, что происходит сейчас – лишь страшный сон.
Издание 1973 года.
Молодая женщина сидит за круглым столом, в отполированной глади которого тускло отражается падающий в окно свет. Голова у нее тяжелая, как после болезни, кажется — ей трудно держать ее на плечах, и вот теперь, сидя за столом, женщина подперла подбородок занемевшими руками. Надо дать рукам отдохнуть — изменить позу, встать и чем-нибудь заняться… Солнце уже опустилось за кленовые кроны, листья стали почти черными. Значит, скоро вечер. Значит, скоро… Женщина встает с места. Вязаный желтый платок бесшумно соскальзывает на пол. Лето, а она кутается в теплый платок… Вот женщина делает несколько шагов по комнате, держась за край стола тонкими пальцами. Пальцы оставляют следы — сколько пыли! Вот зеркало. В этой почти пустой комнате, где кроме стола лишь несколько стульев с низкими округлыми спинками да прикрытый рогожей диван, зеркало с гладкой живой поверхностью представляется чем-то лишним, ненужным.
А вот рисунок, что косо висит на пустой стене, как нельзя лучше подходит к обстановке. Он одинок, этот рисунок, и лишь подчеркивает пустоту стены. На нем — большой многоэтажный дом с множеством заштрихованных розовой тушью окон. Окна без рам, поэтому дом кажется слепым. Женская фигура заслоняет отражение слепого дома. Пестрыйсарафан в мелких цветках белого, синего, красного цвета, яркий летний сарафан… Но лицо женщины и руки настолько бледны и точно бескровны, что их не оживляют даже эти цвета. Читать далее «Борис Микулич. Трудная година. Часть 1-я»
В феврале 1943 года завершилась великая Сталинградская битва, а уже в марте наименее устойчивая часть немецких вооруженных сил — итальянские войска — была снята с передовых позиций и отведена в глубокий тыл. Крушинск, как и другие города Белоруссии, был забит жадными на еду, спирт, развлечения, болтливыми итальянцами; ими попробовали заменить немецкий гарнизон, но скоро выяснилось, что это тоже небезопасно. Как-никак итальянцы сражались за чужие интересы и сражаться за них, за эти интересы, не хотели, они открыто поносили фюрера и дуче и возлагали надежды только на бога и Виктора-Эммануила. Читать далее «Борис Микулич. Трудная година. Часть 3-я»
Зима в том году была скверная. Морозы были не сказать чтоб сильные, редко бывали и оттепели, но по ночам и утрам земля окутывалась густым молочно-белым туманом, и он пронизывал все — и безлюдные улицы, и редко топившиеся отсыревшие дома, и души их обитателей. Читать далее «Борис Микулич. Трудная година. Часть 2-я»
