Рукопись Р.
«Д…ничское» кладбище облюбовали вороны, причем с каждым годом их обитает там все больше. А ведь было время, когда ворон не было, говорят старики. Я не знаю, верить им или не верить, потому, что при мне вороны уже были. Другое дело, не так много.
Мне было лет двенадцать или тринадцать, когда произошла эта удивительная история.
Я пошел на кладбище — один — и залез в полуразрушенный склеп. Почему-то я верил, что совершу тем самым некий подвиг, важный для укрепления моего духа, чтобы потом уже совершенно бесстрашно дать сдачи одному врагу, живущему в соседнем дворе. Старый склеп находился в центре кладбища, вокруг него, поросшего мхом, разросся кустарник, а несколько высоких сосен смыкались над ним своими куполами, так что даже в солнечный день здесь царил полумрак. И было тихо, тихо.
Глубоко вдохнув, я полез под кустом к зияющей черной дыре входа и перевел дыхание только когда оказался внутри запущенной гробницы.
Ну вот я и внутри…
— Ты хочешь спросить, что я тут делаю? Прячусь. Ты не бойся. Раз уж залез…
Я замер, ни жив, не мертв. Внутри было совершенно темно; я боялся пошевельнуться и наверняка в моих глазах застыл ужас, пока охрипший голос продолжал:
— Да не бойся ты, от злых людей прячусь. А ты хороший мальчик. Иди сюда… Подойди ко мне. Помоги выпутаться…
И вот мои глаза различили некие проблески, похожие на светящиеся нити паутины. Там, в углу, наверное, в двух-трех метрах от меня колыхалась очень странная, большая паутина. Паутина.
— Это не паутина. Это остатки человеческого яйца, — сказал голос.
Я не считал себя хорошим мальчиком и, наконец, осознав всем своим существом опасность, попятился, лихорадочно ища сзади руками косяк выхода, и найдя его — выскочил наружу…
Мои переживания тех минут с годами превратились только лишь в воспоминания о них, а воспоминания имеют свойство трансформироваться, как будет человеку удобно. Поэтому я не буду заниматься этой прической, а сразу перейду к ночи, следующей за теми событиями:
Я шел по некой тропинке и вдруг обнаружил, что рядом со мной — справа и с лева — шагают — человеческими шагами — две большие черные птицы. Увидев это, я испугался и побежал, что есть силы, вперед. И вот, когда я уже задыхался от бега, они пролетели над моей головой и уселись впереди меня на тропинку.
Две вороны человеческого роста заставили меня остановиться.
— Там был ты! — сказала одна птица.
— Да, ты там был! — подтвердила другая.
— Почему ты не вывел его к нам? — спросила первая.
— Иди, давай, приведи его к нам! — потребовала другая.
Что мне было делать? Наверное, сон дает нам больше возможностей в запутанных ситуациях, чем обычная реальность (главное только, не умереть от кошмара). И я взмахнул крыльями! Взлетел ко всей их вороней неожиданности, и они не сумели за мной угнаться. Да и не пытались это сделать, оставшись внизу.
В конце моего полета (точнее будет сказать — улёта) я вдруг понял, что это вовсе и не было моим полетом, а прыжком. Я приземлился на ноги, прямо перед воротами в некий двор. Ворота сами распахнулись, я вошел и увидел перед собой зеленую лужайку, прямо посреди которой стоял стол, а на столе — кувшин.
На краешке кувшина сидела большая бабочка. А потом я стал смотреть на молоко. Я вдыхал его аромат, наполненный полевыми цветами, глубоко и свободно, и — проснулся…
…Прошло несколько месяцев. Я снова подходил к склепу. Честно говоря, приходил к нему не однажды.
Так просто, стоял невдалеке.
Смотрел.
И уходил.
А потом у меня появились другие интересы. На несколько лет я уехал в другой город, снова вернулся… И год назад вновь побывал там — возле царства светящегося Паука. Интересно, что старый склеп до сих пор стоит, в запустении, будто не властны над ним ни люди, ни время.
Кстати, о людях. Именно они мне, в конце концов, и помогли разгадать невероятную историю про говорящую паутину (то, что там, в склепе, был человек, я не мог тогда поверить, следовательно, не верю и теперь в это). Я увидел старую женщину, которая, медленно проходя вдоль могильных оград, раздраженно бормотала: «Вороны, сколько ворон развелось — все загадили кругом…». Обгоняя ее, некий человек парировал: «Это не вороны, бабушка. Это люди».
Я отвернулся, чтобы скрыть озарившую меня догадку — эту ставшую вдруг для меня очевидность, отразившуюся, конечно же, улыбкой на лице.
Вовсе не вороны были в моем сне, а люди. Поэтому и летать не умели…
И не могут до сих пор. Ворон этих с каждым годом становится все больше… ну, я уже говорил об этом.
Пусть так. Но с той поры, как я получил разгадку, тема эта меня больше не интересует.
Другое дело — бабочки! Хотя и с ними я, похоже, уже разобрался (спасибо Паутине).
Видеть себя порхающим мотыльком и не сметь бесповоротно для себя определить, кто же ты — мотылек, возомнивший себя сторожем трупов, или кладбищенский сторож, порхающий во сне, как бабочка — нирвана такая, надо вам сказать, со временем становится грустной.
Есть, конечно, красивые восточные парадоксы, они так захватывают, но к чему призывают? Вовлечься в некую формальную игру, где смыслы разрушают друг друга в собственном пространстве мышления. Мы как бы и не выходим наружу — в реальную действительность.
В этой действительности обитают, увы, не ангелы, а люди, и среди них — кого только нет. Но убегать все-таки глупо. Потому, что и ты — человек.
Просто возникает вопрос: зачем человеку нужна земля?
И зачем от нее так важно суметь оттолкнуться?
Паутина гордо молчала на этот счет, сколько я потом ее не спрашивал… »
(Конец рукописи. Внизу карандашом сделана пометка: «Когда-нибудь и тебе нужно будет сделать этот прыжок. Готовься, дружок! Если, конечно, у тебя под ногами есть эта земля…»)
© Текст: Алесь Красавин, 2004
Проза.ру, свидетельство о публикации №204100100008
© Фото: Татьяна Удодова, 2023
Дурыничи — деревня в Бобруйском районе на берегу реки Волчанки, притоке Березины, бывшее родовое имение каштелянской линии графского рода Забелло — одного из самых знатных родов в Великом княжестве Литовском. До мелиорации, осуществленной в этой местности в середине ХХ века, Дурыничи располагались в болотистой местности, где, как известно, произрастает голубика (у белорусов дурница) и неизменный спутник этой ягоды — богульник болотный (у белорусов дурэц). Вероятно, отсюда и пошло название Дурыничи. Родовой погребальный склеп рода Забелло был построен на местном кладбище в XIX веке, а позже, уже в начале ХХ века над склепом появилась часовня.
Серия фото Татьяны Удодовой
по мотивам психоделических текстов Алеся Красавина
Свет и Тень рисуют наш мир смелыми мазками.
Мы пришли сюда для того, чтобы научиться задавать правильные вопросы. Ведь ПРАВИЛЬНО задать вопрос может лишь тот, кто ЗНАЕТ больше половины ответа…
Манящие просторы Иного мира своими светящимися нитями нащупывают формы, в которых жизнь с особой силой готова резонировать Непостижимому. Воин ПРАВОГО пути смиренно ждет, и он ЗНАЕТ, чего ждет…
Как писал мой любимый философ В. Франкл, “Человек превосходит землю, по которой идет, земля нужна ему лишь постольку, поскольку он может от нее оттолкнуться. Его реальность – это потенциальная возможность. Он не является еще таким, каков он есть, таким он лишь должен стать”.
Гильчи, прорвемся!